Вопрос о технике в Китае. Эссе о космотехнике

Как уже было сказано, ретроспективно мы могли бы задаться вопросом о том, не очень ли похож анамнез, упоминаемый здесь Лиотаром, на предложенную Ниситани пустоту. Действительно, они происходят из одной и той же традиции, если не от одного и того же мастера дзен. Лиотар хочет преодолеть европейский модерн через анамнез, который, как он знает, лежит в основе восточноазиатского мышления. Однако он, вероятно, не осознавал, что этот же анамнез был и самой большой слабостью такого мышления, когда дело касалось его противостояния модернизации. Более того, лиотаровский анализ еще не затрагивает реальной проблемы – исторической, техно-логической и гео-политической. Лиотар надеется, что «чистое зеркало» может свести на нет тенденцию к тотализации системы, тем самым обеспечив выход из системы как постава; может противостоять гегемонии индустриализации памяти, отклоняясь от характерной для такой гегемонии оси времени, которое он называет «общим»[519]. В этом смысле он надеется, что постмодерн сможет впитать немодерн и использовать его в качестве концептуального инструмента для преодоления модерна. Однако необходимо проблематизировать простую оппозицию немодерна и модерна; а постмодерн, коль скоро он хочет быть глобальным, а не сугубо европейским проектом, должен переопределить себя как Aufhebung, который стремится разрешить несовместимость между различными онтологиями, различными эпистемами.

Давайте скажем несколько слов об этой глобальной оси времени, которая стала доминирующей благодаря глобализации. Выше я уже намекал на то, что следует отойти от визуального образа земного шара, поскольку он несет в себе вопрос о включении и исключении. Понятие космоса как «дома» и сферы восходит к античной европейской космологии; «стимулирующий образ всеобъемлющей сферы», олицетворяемый моделью Птолемея, которая, как справедливо заявил Петер Слотердайк, дожила «до XX века»[520]. В противовес образу земного шара Слотердайк предлагает теорию пены, называемую им «поликосмологией». Нас может привлечь новая визуальная, пространственная форма пузырей, которую Слотердайк берет за основу «дискретной теории существования»[521]. Однако обзор недавних комментариев Слотердайка о политике в отношении беженцев побуждает спросить, не прячется ли в этих автономных пузырях кажущаяся фашистской тенденция к исключению: в интервью немецкому политическому журналу Cicero за январь 2016 года Слотердайк раскритиковал политику Ангелы Меркель в отношении беженцев, заявив, что «мы не научились славить (Lob) границы» и что «европейцы рано или поздно разработают эффективную общую пограничную политику. В долгосрочной перспективе преобладает территориальный императив. В конце концов, нет никакого морального долга саморазрушения»[522]. Разве соучастия пузырей не являются тем, что лишь подтверждает несводимость границ? И разве их привлекательность не оставляет нас в ловушке вопроса о территории и включении/исключении?

Реальная опасность глобализации представляется двоякой: во-первых, она заключается в подчинении чистой детерминации времени и становления технологиями, как было показано выше, и, во-вторых, в попытках преодолеть модерн, которые слишком легко превращаются в фашистские и фанатичные движения против «разукорененных народов». Мы разберемся с первым пунктом здесь, а второй пункт рассмотрим в следующем параграфе.

Ближе к концу «Жеста и речи» Леруа-Гуран поднял проблему ритма, возникающую в связи с эффектом синхронизации технических систем: «Индивиды сегодня проникнуты и обусловлены ритмичностью, которая достигла стадии почти полной механичности (в противовес гуманизации)»[523]. Предложение перейти от пространственной метафоры к темпоральному опыту есть призыв переосмыслить ритмы, которые пребывают в процессе синхронизации и становления гомогенными, вслед за триумфом глобальных технических систем, которые существуют во всех областях нашей повседневности и пересекают все территории: телекоммуникации, логистики, финансов и т. д. Именно это переосмысление должно стать главной задачей программы «ре-ориентации» после постмодернистской «дезориентации» Лиотара – программы, которая направлена на то, чтобы выйти за рамки оппозиции глобального и локального как основного закона культурной и политической идентичности. Вместо того чтобы отрицать технологии и традиции, такая программа должна будет открыться плюрализму космотехник и разнообразию ритмов посредством преобразования того, что уже существует. Единственный способ сделать это – разобрать и пересобрать категории, широко признанные нами как техника и технология.