Вопрос о технике в Китае. Эссе о космотехнике

«Вопрос Нидэма» продолжал преследовать китайских ученых на протяжении всего XX века. Если следовать логике Нидэма и Фэна, можно сказать, что до XX века в Китае никогда не существовало философии техники. Как мы уже видели, в некотором смысле в Китае есть лишь философия природы наряду с моральной философией, которая может регулировать способ приобретения и применения технических знаний. Можно утверждать, что в Европе философия техники была открыта только в конце XIX века и первоначально заняла свое место в немецкой академической философии благодаря работам Эрнста Каппа, Мартина Хайдеггера, Фридриха Дессауэра, Манфреда Шрётера и других. Однако, как мы видели выше, вопрос о технике всегда присутствовал в западной философии, и на самом деле его можно считать космотехнически конститутивным для западного мышления – даже если он в некотором смысле вытеснен, если следовать аргументу Бернара Стиглера, который мы подробно обсудим ниже в Части 2.

В Китае последовали иной траектории, главным образом из-за того, что с 1949 года марксистская идеология стала доминирующей во всех аспектах новой Республики. «Диалектика природы» Энгельса вместе с его «Анти-Дюрингом» широко изучались и представлялись в качестве основополагающей теории развития социалистической науки. Со времени перевода на китайский язык в 1935 году «Диалектика природы» стала в Китае «дисциплиной», равнозначной исследованиям науки и технологий на Западе[366]. В этих двух книгах Энгельс стремится показать, что материалистическая диалектика должна стать главным методом естествознания. «Анти-Дюринг» был к тому же ответом на «вырождение берлинского гегельянства», в котором стала преобладать идеалистическая и метафизическая интерпретация природы. Во втором предисловии к «Анти-Дюрингу» Энгельс пишет:

Маркс и я были едва ли не единственными людьми, которые спасли из немецкой идеалистической философии сознательную диалектику и перевели ее в материалистическое понимание природы и истории. Но для диалектического и вместе с тем материалистического понимания природы необходимо знакомство с математикой и естествознанием[367].

Материалистическая диалектика Энгельса исходит из эмпирических фактов и рассматривает природу как постоянный процесс эволюции. Мы могли бы упростить эту диалектику до двух основных моментов. Во-первых, Энгельс хочет доказать, что у каждого природного сущего – от растений до животных и туманностей – своя история. Энгельс высоко оценил кантовскую «Всеобщую естественную историю и теорию неба» (1755), в которой Кант уже предположил, что формирование Земли и Солнечной системы есть эволюционный процесс. Если это предположение верно, то, согласно кантианской космологии, всё сущее на Земле и во Вселенной также должно возникать с течением времени. Как писал Энгельс, «в открытии Канта заключалась отправная точка всего дальнейшего движения вперед»[368]. Во-вторых, в духе Маркса Энгельс хочет показать, что существует «гуманизированная природа» – та, что воспринимается человеком через его труд. Второй пункт был весьма влиятелен в Китае – вероятно, потому, что глава «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», в которой прорабатывается эволюционная теория Дарвина, была переведена отдельно и появилась до того, как вся рукопись была опубликована на китайском языке. В этой главе Энгельс подчеркивает, что у животных нет орудий, и поэтому они могут лишь пользоваться природой, тогда как люди, после освобождения рук, способны использовать орудия и, следовательно, господствовать над природой. Марксистский философ и экономист Юй Гуанъюань (於光遠, 1915–2013), широко известный как фигура, оказавшая наибольшее влияние на экономическую реформу Дэн Сяопина, играл ведущую роль в переводе «Диалектики природы» Энгельса, а также развил в своей собственной работе эту «гуманизированную природу» в более конкретный концепт «социальной природы» как второй природы, а также как новой «дисциплины»[369].