Вопрос о технике в Китае. Эссе о космотехнике

Разве Нидэм уже ответил на вопрос, почему современная наука и техника не возникли в Китае? Удовлетворительно ли ответили китайские интеллектуалы на вопрос Нидэма в XX веке? Безусловно, Нидэм предложил весьма систематический анализ разных факторов, достигнув куда большего, чем простой социальный конструктивизм. Его анализ включал в себя систему публичного найма государственных чиновников, философские и теологические факторы, а также социально-экономические факторы – всё то, что оказало значительное влияние на формирование неповторимой культуры. Эти факторы образуют ассамбляж, который выражает тенденции, силы и обстоятельства, составляющие китайскую историю. И всё же я боюсь, что анализа Нидэма недостаточно для того, чтобы объяснить отсутствие современной науки и техники, и что в китайской философской системе на карту поставлено нечто более фундаментальное; и для того, чтобы это понять, нам надо копнуть глубже. Как мы видели, китайская философия основана на органической, а не механической форме мышления – на что Нидэм указал, но не пошел дальше. Моу Цзунсань, в свою очередь, предположил, что китайская философия характеризуется фокусом на ноуменальной онтологии, о чем свидетельствует тенденция обращать опыт к бесконечному. Похоже, что в китайской философской ментальности у космоса несколько иная структура и природа, чем на Западе; и что роль человека и его способ познания также определяются иначе, в соответствии с космосом.

Как мы увидим ниже, согласно исследованиям синологов, древние китайцы не развивали систематическую геометрию – знание пространства[375] – и не разрабатывали тему времени. Ниже мы рассмотрим импликации тезиса о том, что китайское мышление отмечено отсутствием какой-либо аксиоматической системы геометрии и недостаточной проработкой времени.

§ 20.1 Отсутствие геометрии в Древнем Китае

Нидэм отметил, что в Древнем Китае не было геометрии, а была только алгебра[376]. Конечно, это не означает, что там не было никакого геометрического знания – на самом деле оно было, поскольку историю Китая также можно рассмотреть в качестве истории управления двумя реками (рекой Янцзы и Желтой рекой), которые подвержены постоянным наводнениям и эпизодическим засухам. Управление этими реками неизбежно требовало геометрических знаний, измерений и расчетов. Скорее, Нидэм имеет в виду, что систематическое знание геометрии пришло в Китай довольно поздно – возможно, лишь после перевода «Начал» Евклида иезуитами в конце XVII века. Некоторые историки полагают, что трактат «Цзю-чжан суань-шу» (九章算術, «Математика в девяти главах», X–II века до н. э.) и комментарий математика Лю Хуэя (劉徽, III век) уже продемонстрировали развитое геометрическое мышление[377]. Однако последнее коренным образом отличалось от греческой геометрии в том смысле, что «Цзю-чжан суань-шу» не установил формальной дедуктивной системы аксиом, теорем и доказательств; и по факту, «в отличие от древнегреческой математики, которая делает акцент на геометрии, достижения древнекитайской математики заключались прежде всего в вычислении»[378]. Другие историки показали, что древнекитайской математике не хватает разработки «законченной структурной теоретической системы»[379]. Например, считается, что Чжан Хэн (78–139) постулировал, что солнце, луна и планеты движутся по сферическим траекториям, но в отсутствие какой-либо аксиоматической системы это открытие не получило дальнейшего развития. Геометрия и логические системы начали появляться в Китае лишь в XVII веке, после перевода «Начал» Евклида («Цзихэ Юаньбэнь») Маттео Риччи и Павлом Сюй Гуанци. Сюй Гуанци понял, что «логика есть предшественница прочих изысканий и предпосылка для понимания разных иных дисциплин», и поэтому попытался сделать геометрию и логику краеугольным камнем новой науки[380].

Конечно, геометрия была значимой дисциплиной в Древней Греции, и философские рационализации ионийских философов были тесно связаны с ее изобретением. Фалес, первый известный ионийский философ и пионер геометрии, использовал свои знания о геометрических свойствах треугольников для вычисления высоты пирамид и определения диаметров солнца и луны. Предположение Фалеса о том, что мир состоит из однородного элемента, является необходимым предшественником геометрического исследования порядка, меры и пропорций[381]. И не следует забывать, что, по крайней мере согласно Ипполиту, Пифагор объединил астрономию, музыку и геометрию[382]. Эта рационализация занимает центральное место и в космогонии платоновского «Тимея», где бог становится техником, который работает над вместилищем (chōra) в соответствии с различными геометрическими пропорциями. Именно этот дух привел к выдающимся успехам греческой геометрии. Такая рационализация достигла своего апогея в системе, заложенной Евклидом Александрийским, где математическая дисциплина описана как набор аксиом, а выведенные из них теоремы можно доказать, установив законченную и когерентную систему.