Вопрос смерти и жизни

* * *

Этот сеанс воплощает все то, чего мне будет не хватать до конца моих дней: чувства вовлеченности, доверия, обмена откровениями с другим человеком и, самое главное, возможности ему помочь. Я жил терапией. И я буду скучать по своей практике. Слишком велик контраст с пассивной жизнью, в которой мне помогает сиделка, – жизнью, которая, боюсь, уже не за горами.

Мэрилин спрашивает меня, почему я выбрал эту историю, а не любую другую из моих многочисленных записей. Я даю тот же ответ – она олицетворяет все те интимные встречи с пациентами, которых больше не будет. Мэрилин предполагает, что эта история, возможно, имеет какое-то отношение к старению и смерти, к моменту, когда человек наконец выдергивает штепсель из розетки. Возможно, она права.

Глава 14. Смертный приговор

Октябрь

Вчера позвонила доктор М. и сказала, что иммуноглобулиновую терапию можно прекратить. Последние анализы показывают, что она не работает, и, как ни странно, я чувствую облегчение. Значит, мне больше не придется мучиться от побочных эффектов лекарств, которые я принимала с начала этого года. На этой неделе я чувствовала себя хуже обычного и все время спрашивала себя: «Стоит ли продлевать жизнь такой ценой?» Конечно, я не знаю, какая боль ждет меня впереди, если болезни позволят идти своим чередом. Врачи, занимающиеся паллиативной медициной, уверяют меня, что сделают все возможное, чтобы облегчить страдания, но я даже представить себе не могу, на что это будет похоже. Не хочу об этом думать. Достаточно того, что я знаю, что скоро умру.

Смерть в возрасте 87 лет – это не трагедия. Многие умирают гораздо раньше. На этой неделе, например, скончалась репортер Коки Робертс. Ей было 75. Я чувствовала с ней особую связь: мы обе удостоились звания выдающихся выпускников колледжа Уэллсли. Мой портрет висит в общем зале рядом с ее портретом и портретами многих других известных выпускников, таких как Хиллари Клинтон и Мадлен Олбрайт. Я горжусь, что тоже была частью феминистского движения, боровшегося за права женщин в течение последних двух поколений. Это было мое время. То, что произойдет после моей смерти, уже не в моей власти.

Наверное, я так долго размышляла о смерти, что не нахожу в этом известии ничего удивительного. К настоящему времени все мои дети проинформированы о моей скорой кончине, и их любовь придает мне сил. Мой сын Рид и его жена Лоредана приезжали к нам на выходные и оставили для меня большой запас куриного супа и яблочного компота. Ив примчалась из Беркли и помогла нам пережить плохие новости. Виктор проведет с нами завтрашнюю ночь, а Бен приедет ближе к концу недели.

Если получится, я поеду с Ирвом и Ив на новую постановку Бена в Сан-Франциско. Спектакль называется «Дионис был таким хорошим человеком»[28]

. Каким-то образом Бену удалось сохранить свою театральную компанию и открыть двадцать первый сезон. «Сан-Франциско кроникл» опубликовала великолепную рецензию. Я так рада за него! Мне бы очень хотелось посмотреть эту пьесу, но все зависит от моего состояния. Последнее время я придерживаюсь новой формулы: главное – это я и мои повседневные потребности. Остальные позаботятся о себе сами.

Конечно, я очень беспокоюсь за Ирва. Вот уже несколько месяцев он ухаживает за мной день и ночь, и я боюсь, что он просто измотает себя. У него есть собственные проблемы со здоровьем, и помощь ему не помешает. Наша подруга Мэри, которая заботилась о своем умирающем муже более трех лет, рассказывала, как это тяжело. В конце концов она записалась в специальную группу, чтобы разделить свое бремя с другими. Даже сейчас, спустя два года после смерти мужа, она регулярно встречается с этими женщинами.

Маловероятно, что Ирв когда-нибудь воспользуется такой системой поддержки, не говоря уже о том, что в случае Мэри все члены группы были женского пола. Уже много лет Ирв каждую неделю встречается с группой психиатров. Обычно они обсуждают личные проблемы; полагаю, это идет ему на пользу. Хотя разумом Ирв понимает, что я умираю, в глубине души он это отрицает. Когда я вслух поинтересовалась, успею ли я встретить Рождество, он недоверчиво посмотрел на меня – ну разумеется, я буду председательствовать на семейном собрании, как всегда. Даже не знаю, что лучше: попытаться растолковать ему, что мне осталось недолго, или оставить в иллюзиях.

* * *

Мысль о смерти меня не пугает. Я не верю в загробную жизнь помимо «слияния с космосом» и спокойно отношусь к идее, что больше не буду существовать. Мое тело в конце концов растворится в земле. Моя мама, которая умерла более двадцати лет назад, похоронена на кладбище Альта-Меса в нескольких минутах ходьбы от нашего дома. Рядом с ее могилой мы приобрели два участка и для себя. Я часто ходила на это кладбище; вместе с сыном Ридом мы даже написали книгу «Американские места упокоения», в которой предложили совершенно новый взгляд на погребение и кремацию.