Вопрос смерти и жизни

Час пролетает незаметно, но я успеваю поговорить с каждой гостьей. Особое удовольствие мне доставляет посидеть с Барбарой Бэбкок, профессором права из Стэнфордского университета, которая недавно проходила химиотерапию (у нее рак молочной железы). Я всегда восхищалась ее мужеством и стойкостью. Задолго до того, как мне поставили диагноз множественной миеломы, мы регулярно встречались в ресторанах или у нее дома, когда она чувствовала себя нехорошо. Однако с тех пор, как я начала свое лечение, мы не виделись. Мы говорим о наших болезнях, о поддержке и заботе наших любящих мужей.

Я несказанно рада видеть Майру Стробер, мою дорогую подругу и коллегу с тех пор, как в 1976 году она наняла меня в качестве старшего научного сотрудника и администратора в Научно-исследовательский центр по проблемам женщин (Center for Research on Women). Без Майры вторая половина моей жизни была бы совсем другой. Я благодарна за то, что она смогла прийти сегодня, несмотря на недавнюю операцию на бедре и болезнь Паркинсона, которой страдает ее муж.

Барбара и Майра были первыми женщинами, нанятыми Стэнфордской юридической школой (Барбара) и Стэнфордской школой бизнеса (Майра) в 1972 году. За свою долгую карьеру каждая из них стала наставницей для многих других женщин и каждая написала автобиографию, в которой поделилась своим личным и профессиональным опытом.

Я прошу Мэг Клейтон рассказать о ее новом историческом романе «Последний поезд в Лондон»[25], который вскоре выйдет на английском языке и будет переведен на девятнадцать языков! За последние несколько лет Мэг превратилась в выдающуюся писательницу. Мне несказанно повезло – эта трансформация происходила на моих глазах. В своем письме ко мне Мэг цитирует стихотворение «Пусть наступит вечер» Джейн Кеньон. Много лет назад в этой самой гостиной его читал вслух ныне покойный Джон Фелстинер. Это стихотворение, которое я привожу здесь лишь частично, как нельзя более уместно в моей жизненной ситуации:

Пускай лиса в нору вернется.
Пусть вовсе стихнет ветер. Пусть в хлеве
потемнеет. И пусть наступит вечер.

Бутылка, что в канаве, забытая лопата,

лежащая в овсе… Пусть воздух – полной грудью,
Пусть вечер наступает.

Пусть он придет, когда захочет, —

его не испугаюсь. Ведь Бог нас не оставит,
без ласки и любви. Пусть вечер наступает[26].

Когда все уходят, я долго думаю о словах любви, которые услышала и прочитала сегодня. Неужели я действительно была такой доброй и великодушной, как утверждают мои друзья? Если это правда, то этим я обязана маме – самому милому и доброму человеку, которого я знаю. Моя мама была добра ко всем. Даже когда ей было за восемьдесят, она звонила в дверь своим соседям и спрашивала, не нужно ли им принести что-нибудь из магазина. Позже, когда мы поместили ее в дом престарелых в Пало-Альто, она всегда оставляла сладости, которые давали в столовой, и дарила их внукам, когда те приезжали ее проведать. Она воспитала во мне природную общительность и умение «давать, а не брать». Прежде чем что-то сказать или сделать, учила она, подумай, какие чувства вызовут твои слова и поступки у другого человека. Конечно, я не всегда следовала ее примеру. Иногда я вела себя бездумно и даже намеренно эгоистично. К счастью, друзья, которые приезжали сегодня, видели меня только с лучшей стороны.

Эту идиллическую картину омрачает одна-единственная мысль: большая часть хвалебных слов в мой адрес, безусловно, вдохновлена моей болезнью. Едва ли мне осталось так уж долго. Возможно, это был последний раз, когда я видела этих людей. Пришли ли они, чтобы «отдать последнюю дань уважения»? Ну, даже если это и так, я приму ее. Это был прекрасный день, единственный в своем роде, и я буду дорожить им всю оставшуюся жизнь, какой бы длинной или короткой она ни была.

Глава 13. Теперь ты знаешь

Октябрь

Как сообщила нам доктор М. на нашей последней встрече, результаты анализов показывают, что Мэрилин лучше. С тех пор наша жизнь претерпела значительные изменения. Мэрилин снова со мной. Она не умрет в ближайшем будущем – я даже надеюсь, что она и меня переживет. Моя прежняя Мэрилин вернулась ко мне, и мы провели несколько чудесных дней.

Как обычно, в среду я сопровождаю ее в больницу, где ей ставят капельницу с лекарством. На день или два она становится более веселой, более похожей на саму себя. Обычно она неплохо себя чувствует по четвергам, но на этой неделе все по-другому: она в исключительно хорошем настроении. Это та Мэрилин, которую я знал до болезни, та Мэрилин, которую я так давно не видел.