Вопрос цены, цена вопроса (СИ)

Но гений Скотти и Чехова победили — с невнятным возгласом они что-то сделали, и на платформе появился сам капитан. Лежа на спине, положив руку на раненный бок, он будто спал с легкой улыбкой на губах.

Подскочив к нему, Маккой первым делом кинулся щупать пульс. Кинув на Спока полубезумный взгляд, Леонард умчался вместе с бригадой в медотсек. Следом за ними последовал и коммандер, впервые в жизни оставив экипаж без ответов на многочисленные вопросы.

***

Заменив дежуривших на мостике, бывшие пленники с тревогой ждали новостей из лазарета. Прошло уже полтора часа, а от доктора или коммандера до сих пор не было никаких новостей. Вздрагивая от каждого шороха и звука, они, тем не менее, пропустили появление коммандера.

Выйдя из турболифта, коммандер секунду постоял на месте, после чего с прямой, как палка, спиной проследовал к капитанскому креслу. Опять замерев возле него, вулканец как-то странно сломался прямыми углами: колени, бедра, локти, легшие на подлокотники. От всей его фигуры веяло странной хрупкостью. И таким же ломко-хрупким был его голос, когда он заговорил по громкой связи.

— Звездная дата: 2260.31. Сегодня утром, в 5.45 утра по корабельному времени капитан Кирк погиб. Отчет прилагается. Отчет главы медицинской службы — прилагается. Приступаю к исполнению обязанностей капитана на постоянной основе. Конец связи.

В повисшей тишине был хорошо слышен судорожный вздох Ухуры. Но он не смог разбить траурную тишину, повисшую на мостике: люди услышали, что Кирк умер. Но осознать этого пока еще не смогли. И вряд ли когда-нибудь смогут…

========== Часть 3. Обретение. ==========

Часть 3. Обретение.

Застыв ровными шеренгами, как куклы, обряженные в парадную форму, старший офицерский состав Энтерпрайз безразличными лицами и ненавидящими взглядами провожал высокую фигуру Рейса, почтившего корабль собственным присутствием. Чужак неспешно вышагивал по коридору к рубке и так же неспешно что-то негромко говорил новому капитану.

— Ваш капитан был настоящим воином, достойным хорошей смерти. Он не просил за себя, только за своих людей, а это поведение достойного лидера. Именно поэтому он понял меня, когда я объяснил, что у меня нет выбора: либо он, либо вы. Мы живем до тех пор, пока нас убьют, а это долго. Очень долго… Задумайтесь, капитан, что может придти в голову тем, кто обременен скукой при весьма обширных возможностях?

Спок промолчал. Он понимал Рейса, но простить его не мог. Внутри все онемело до звона, и казалось, что вот-вот из-за угла вывернет сам Кирк, проказливо улыбаясь особо удачной шутке.

— Вы можете рассказать о нас своему правительству, но посылать к нам кого-то не стоит. Вам нечего предложить нам ничего такого, чтобы мы согласились. В звездолетах мы не нуждаемся. В предметах роскоши — это мы сами способны взять. Ваши правители обязательно предложат мне вступление в вашу Федерацию, но это мне не подходит. Они захотят, чтобы мой мир подчинялся вашим правилам, а для нас это — вашей смерти подобно. Совсем другой мир, другое воспитание и другой менталитет. Мы старше вас, и это никогда не изменится. Поэтому… улетайте и никогда не возвращайтесь.

С этим жизнеутверждающим напутствием Рейс исчез. Вслед за ним «ушла» и его свита из трех чужаков, среди которых был гонец — Райссин.

Стоило экипажу остаться одним, Спок окинул невыразительным взглядом сломавшуюся шеренгу и так же невыразительно скомандовал:

— Дежурной смене занять свои места согласно расписанию. Мы улетаем как можно быстрее.

***

Когда Спок связался с руководством Звездного Флота и объявил о смерти капитана Кирка, там поначалу в это не поверили. Один раз Кирк уже умирал, и что в итоге? Так может, и сейчас та же ситуация? Но, увы, отчет, посланный командованию, был совсем не шуткой, и потому маршрут Энтерпрайз был немного откорректирован. Они должны были зайти на ближайшую станцию ЗФ, чтобы дать людям увольнительную, но самое главное — передать криокапсулу с телом капитана. Увы, но те, кто уходит в космос, имеют слишком мало шансов быть погребенными в родной земле, поэтому, раз имеется возможность вернуть тело самого прославленного за последние двадцать лет капитана на родную планету, этим следовало воспользоваться.

Закончив свою смену, Спок, вместо того, чтобы заняться делами, направился на обзорную палубу. Замерев у экрана, вулканец застыл. В его памяти промелькнул тот миг, когда у него был шанс, а он струсил. Как же были правы те, кто говорил, что самая страшная кара — это сожаление… Он так усердно цеплялся за свое вулканское наследие, что теперь вся память, которая ему осталась — это один недопоцелуй, один поцелуй и разговоры. Осторожные, в которых только намеки на чувства, которые Джиму приходилось сдерживать и прятать, чтобы иметь возможность проводить с ним время… Как прав был старый Спок, когда говорил ему самому выбирать дорогу, не полагаясь на чужое мнение.

Коммандер настолько погрузился в свои нерадостные мысли, что упустил тот момент, когда рядом с ним оказался Леонард.