Вопросоответы к Фалассию

²⁸В основе этого не совсем ясного «аритмологического богословия», то есть основанного на толковании чисел, у преп. Максима, вероятно, лежит идея динамического развертывания ряда чисел от 1 до 10 000. Однако остается непонятным, почему десять тысяч познается благодаря букве единицы (η μυρίας τω της μονάδος στοχείω μόνη γνωρίζεταί) и в чем состоит их «тождество по субстрату» (κατα το υποκείμενον). Вопрос этот мы оставляем открытым для решения специалистам в области математики, ибо смысл мистики чисел в данном случае ускользает от нашего понимания.

²⁹Определение Бога как Единицы (Монады) было введено в христианское богословие апологетом II в. Афинагором, использовавшим терминологию пифагорейцев и платоников. При этом Афинагор подчеркивал, что подобное определение предполагает не только единственность Бога, но и Его единую природу (μονοφυής) (см.: Pouderon B. Athenagore d’Athenes philosophe chretienne. Paris, 1989. Р. 116–117). Позднее представление о Боге как Монаде (благой Единице) нашло развитие в произведениях Климента Александрийского (см.: Osborn Е. Clement, Plotin et l’Un // Aleksandrina. Hellenisme,judaisme et christianisme a Alexandrie. Melanges offerts au Р. Claude Mondesert. Paris, 1987. Р. 173–189). Акцент на единстве Бога характерен и для Евагрия Понтийского, для которого Бог есть и άγια τριάς (Святая Троица), и μονάς или ένας (Единица) См.: Zockler О. Evagrius Pontikus. Seine Stellung in der altchristlichen Literatur- und Dogmengeschichte. Munchen, 1893. S. 72). Впрочем, этот акцент на единстве Бога (или, точнее, на Триединстве Его) мыслился в общей апофатической перспективе, которая преобладала в православном богословии, особенно после Дионисия Ареопагита. Поэтому данные определения здесь осознавались как имеющие некий привкус недостаточности, поскольку были определениями нашего тварного и ограниченного ума. И характерно, что, например, богослов XII в. Николай Мефонский предпочитал говорить о «сверхбожественной Единице и Троице» (η υπέρθεος μονάς και τριάς) См.: Draseke J. Nikolaus von Methone // Byzantinische Zeitschrift. 1892. Bd. 1. S. 450).

³⁰ Данные высказывания преп. Максима предполагают представление о Боге как Самодобродетели, или Добродетели по сущности. Схожая мысль высказывается св. Василием Великим, который говорит о «двух вещах» (δύο πραγμάτων): Божестве и твари, Господстве и рабстве, Силе освящающей и силе освящаемой, имеющей добродетель от природы (έκ φύσεως έχούσης την άρετην) и осуществляющей ее по собственному произволению См.: Basile de Cesaree. Contre Eunome. Т. 2 / Ed. par В. Sesboue, G.M. de Durand, L. Doutre-leau (Sources chretiennes. № 305). Paris, 1983. Р 152). Для преп. Максима каждая из главных добродетелей сущностным образом тождественна Богу (ταύτον υπάρχουσα τω yeW) и отличается лишь соответственно принципу постижения (κατα μόνον της έπινοιας διαφέρουσα τον λόγον).

³¹Схолия 13: «Он говорит, что тот, кто после бегства от порока просто сохраняет с помощью воздержания от греха десятерицу заповедей и своим осуществлением каждой заповеди являет совершенное понимание других [заповедей], поскольку они все постигаются в каждой при осуществлении этой десятерицы, – тот соделывает десятерицу сотницей. Ибо совершенное и деятельное соблюдение каждой заповеди есть полное осуществление остальных. Опять же, проводя со знанием дела совершенное и соразмерное различие этих заповедей, он соделывает сотницу тысячей, а затем достигает и конца их, созерцая умом обнаженные от всяких одеяний (γυμνοις) смыслы и соделывая тысячу десятком тысяч, – тем самым он от разделения соответственно деланию приходит соответственно созерцанию к наиединственной Единице (έναδικην μονάδα), сосредотачиваясь в Ней. Или, говоря более кратко, тот, кто совершенным избежанием порока сохраняет в неприкосновенности заповеди и являет совершенное осуществление их, кто производит полнейшее различение их в соответствии с естеством и завершает окончательно духовное созерцание их, – тот обладает четырьмя десятками тысяч, сочетаемых воедино благодаря смыслу каждого преуспеяния. Ибо он обладает нераздельным совершенством (το τέλέιον άδιαστάτως) вместе со смыслами начала и конца».

³² Чувства (ощущения) служат «для пятичастного различения» (προς διάκρισιν πένταχως), то есть выделяют в общей совокупности бытия различные грани, доступные зрению, слуху, обонянию и т. д. Но такое различение этих граней также «само разделяется» (και αύτην διαιρουμένην), то есть предполагает более общее различие бытия на духовное (умопостигаемое) и чувственное, которое и служит основой нашего знания (έξ ης έπιστημη γινέσται πέφυκέ).