Вопросоответы к Фалассию

Схолия 26: «Число семь тысяч, употребляемое здесь в достохвальном смысле, означает временную и настоящую жизнь, украшенную добродетелью и разумом. Ибо если число тысяча означает писаный и естественные законы, которые, согласно заложенной в бесчисленном множестве [предписаний] относительно жизни мысли, [созвучны] друг другу и подобают боголюбцу, то отсюда ясно, что [число] семь тысяч являет всю временную жизнь боголюбца, охраняемую этими [законами]. Число же триста являет Промысел [Божий], простирающийся и на бытие по естеству, и на благобытие по благодати опекаемых [Им], а число семь – бесстрастие, [проявляемое] в способах [осуществления добродетелей]. Поэтому тот, кто является бесстрастным, ради собственных естественных сил сохраняя свою жизнь, как того желает Промысел, имеет семь тысяч триста семь рабов и рабынь, и он выходит [вместе с ними] из смешения страстей».

⁵⁸Схолия 27: «Целью он называет бесстрастие, [достигаемое] здесь в духовном делании, и обожение, [достигаемое] там по благодати».

Под έκεΐσε («там») схолиаст явно подразумевает будущую жизнь.

⁵⁹ Характерен существенный нюанс видения преп. Максимом социальных отношений: для него как бы само собой разумеется, что господин не может не радеть о своих рабах, а поэтому он приводит их «к равночестной свободе» (προς την ισότιμον έλευθερίαν). Преображающая сила христианской любви, согласно преподобному, охватывает все сферы земного бытия человечества, включая и общественные отношения.

⁶⁰ Ср.: «По природе своей яростному началу [души] свойственно сражаться с бесами и бороться за какое-либо наслаждение. Поэтому Ангелы внушают нам духовное наслаждение и [возникающее] из него блаженство, призывая нас обращать свою ярость против бесов. Напротив, бесы влекут нас к мирским похотям (см.: Тит. 2:12), заставляя яростное начало вопреки природе сражаться с людьми, дабы ум, омрачившись и отпав от ведения, стал предателем добродетелей» (Евагрий Понтийский. Слово о духовном делании, 34 // Творения аввы Евагрия. С. 100).

⁶¹ Как и предшествующее число рабов и рабынь, это число в тексте у преп. Максима иное, чем в тексте «Септуагинты».

⁶²Схолия 28: «Певцами он называет тех, чья жизнь, соответствующая [духовному] деланию, громко возвещает о повелениях Божиих».

⁶³Схолия 29: «Певицы, как он говорит, суть те, которые не только являются исполнителями Божественных повелений, но и сами по себе предстают толкователями [Божественных] таин для других».

⁶⁴ Выражение: την εφικτήν άνθρώποις επιστήμην των αιωνίων, – скорее всего, указывает на то знание, которое только приоткрывается для нас в земной жизни, но реализуется в своей полноте лишь в жизни будущей. Данное знание связано с многозначным понятием «век» (αιων), которое у преп. Максима имело и смысл «век грядущий». Например, в «Амбигвах» он говорит: «Есть три места и устроения (τόποι καί καταστάσεις), в которых мы, люди, оказываемся. Они суть: мир сей, в котором мы, рождаясь, обретаем бытие; место, в которое мы прибываем после смерти, отойдя отсюда; будущий век, в который мы заключаемся вместе с душами и телами» (Преп. Максим Исповедник. Амбигвы к Иоанну, 122 // PG. Т. 91. Col. 1368).

⁶⁵Схолия 30: «Число восемь содержит в себе и покой (στάσιν), и движение; покой, когда оно рассматривается само по себе, ибо всякое четное число неподвижно, поскольку не имеет центра; движение, когда оно складывается с числом, стоящим [в ряду чисел] до или после него, поскольку тогда получается число нечетное, а всякое нечетное число само по себе подвижно благодаря равному отдалению от центра своих крайних точек (ακρων). И то, что делает восемь среди чисел до десяти, – то же производит восемьдесят в числах до ста и восемьсот в числах до тысячи. Рассматриваемое само по себе, восемь содержит покой, поскольку ограничивает (περιγραφών) движение нечетного числа, которое стоит перед ним. Ибо числа семь, семьдесят и семьсот выражают свойство, присущее временному бытию. Поэтому если чувство скорее постигает то, что находится под властью времени и тварного бытия (γένεσιν), то ставший совершенным ум воспринимает ведение (γνώσιν) или знание (έπιστημην) вечных и умопостигаемых [вещей], ведь знание [обычно] определяют как безошибочное ведение подлежащего (υποκειμένου).

Что же касается числа пятьдесят, то оно содержит в себе единицу, которая остается после умножения семи на семь, а поэтому являет предел созидания добродетелей в достойных. Ибо достигший соответствующего естеству блага уже не пребывает в творческом движении созидания добродетелей, поскольку единица есть начало и конец всякого движения. Число же пять обнаруживает знание, относящееся к этому (έπι τούτοις), ибо объемлет смыслы умопостигаемых и разумных, чувствующих, живых и сущих [тварей]. А охватить их присуще одной только Божественной мудрости, которую [обычно] определяют как безошибочное знание истины».