Вопросы борьбы в русской истории. Логика намерений и логика обстоятельств

– Андрей Ильич, для нас, как ресурса, базирующегося в Казани, и наших читателей, празднование 4 ноября включает в себя, возможно, больше смыслов, чем в среднем по стране…

– Поясните, пожалуйста, свою мысль.

– Я имею в виду духовно-идеологическую миссию Казани и выходцев из нашего региона. В частности, героическое мученичество патриарха Ермогена, неразрывно связанного с Казанской иконой Божией Матери, роль митрополита Казанского и Свияжского Ефрема, помазавшего царем первого Романова… Как, с точки зрения историка, регион проявил себя во время преодоления смуты XVII века?

– Северо-восток Руси сыграл большую роль в восстановлении российской государственности. Причин тому несколько. В середине XVI века во время реформ так называемой Избранной Рады русские земли получили самоуправление. Воспользоваться им, однако, смогли наиболее зажиточные, главным образом торговые регионы, где были средства для содержания управленческих структур. Одним из таких регионов был Северо-восток. Затем, в период опричнины, в нее, помимо прочего, отошло среднее течение Волги – и это в еще большей степени обогатило местное купечество и дворянство, привыкшее к тому же к относительной самостоятельности. Полвека таких социальных обстоятельств и выработали определенный инициативный человеческий тип, который двинулся на Москву против поляков как по национально-религиозным, так и по политико-экономическим мотивам.

– О столице Татарстана иногда говорят, как о «третьей столице России». Идеи переноса столицы из Москвы периодически возникали в интеллектуальном пространстве 90-х и 2000-х. Какова, на ваш взгляд, природа подобных разговоров?

– Здесь два момента. Первый. Мне активно не нравятся разговоры о второй, третьей, пятой и т. д. столицах. Столица есть и может быть только одна. Развал Римской империи начался с появления двух столиц. Второй момент. Разговоры о переносах столиц, как правило, возникают во время смут, социальных потрясений и происходят именно во время этих потрясений. Достаточно вспомнить петровскую квазисмуту (Петербург), планы декабристов (план переноса столицы в Нижний Новгород), большевиков.

– То есть, подобные разговоры являются одним из факторов смуты?

– Именно так. Люди полагают, что нужно изменить ось, центр. Если бы Россия потерпела поражение в результате смуты или распалась, то столица, действительно, могла бы «уехать» на восток. Но этого не произошло.

– В Казани говорят о своем городе, как точке сборки для одного из полюсов возможного нового многополярного мира. И даже как о потенциальном центре или одном из важнейших центров новой Евразии?

– Думаю, что это скорее желаемое, чем действительное. При всем значении Казани, а также ряда других городов России – от Екатеринбурга до Владивостока – уверен, столицей будущей Евразии останется Москва.

– Мэр Казани в августе этого года на конгрессе местных властей Евразии, обозначив тему континентальной интеграции для города как «больше, чем геополитическую», употребил понятие «евразийской ментальности», которая, по его мнению, основана на «открытости, терпимости, готовности обменяться своими достижениями». Что такое, по-вашему, евразийская ментальность, и совпадает ли она с концептом Русского мира.