Вопросы воспитания (СИ)

- Еще одно слово в подобном тоне - и я сама овдовею в ближайшее время, - отчеканила леди Димитреску, которую все абсурдности, что нес Карл, странным образом успокаивали. Это было так грубо, вопиюще и нелепо, что просто не могло быть о чем-то серьезном. Девочки в силу возраста еще не понимали всю глубину и трагичность потери, тем более, проведя столько времени вдали от бабушки и дедушки, однако Кассандра ждала приезда леди Звениславы с воодушевлением, Бэла, которая ярче, чем младшие сестры, помнила лорда Димитреску, последние дни была крайне тихой и задумчивой, а Даниэла охотно подхватывала насмешки отчима, словно для нее все было только шуткой. Даниэла всегда любила посмеяться; даже разбив колено в детстве, хихикала сквозь слезы, но и ее улыбка померкла, когда в просторный холл в сопровождении рослого дворецкого зашла закутанная в меха вдовствующая леди Димитреску.

При виде матери сердце Альсины дрогнуло и звонко треснуло, рассыпаясь, как тонкий весенний ледок.

Леди Звенислава выглядела совсем прозрачной, болезненной и усталой, следы былого очарования едва угадывались за маской скорби и морщинами. Лицо женщины осунулось, щеки и глаза ввалились, а вот подбородок и шея стали дряблыми, истончившиеся волосы леди Звенислава прятала под атласным тюрбаном, заколотым брошью с топазом, а ее руки сделались костлявыми, похожими на птичьи лапы. Кряхтя и отдуваясь, она снимала шубу, мрачно оглядываясь по сторонам, однако избегала смотреть на дочь и ее семью. Вдовствующая леди Димитреску была одета в закрытое черное бархатное платье с высоким пышным воротником, которое казалось слишком тяжелым для пожилой женщины, однако она выпрямилась, царственно расправив плечи, и медленно повернула голову, как будто ей было тяжело встретить взгляд Альсины. Рот леди Звениславы исказило судорогой, край губ повело в сторону, словно она хотела улыбнуться, а выцветшие глаза вдруг наполнились слезами, что напугало Альсину; раньше ей никогда не доводилось видеть свою мать плачущей, но сейчас леди Звенислава стояла перед ней, прижав ладонь к губам, и дрожала, как от холода, силясь справиться с накатившими эмоциями.

Девочки, прижавшись друг к другу, настороженно следили за приемной бабушкой, не решаясь подойти, ждали реакции матери или отчима, Гейзенберг старался дышать как можно тише, надеясь, что его не заметят, но держался поближе к Альсине, которой хотелось, так хотелось подойти, обнять леди Звениславу, которая раньше не слишком была щедра на нежности; с чего бы ей быть ласковой со своей непутевой дочерью сейчас?

Улыбка Альсины вышла вежливой, но нерадостной.

- Здравствуйте, мама. Добро пожаловать. Надеюсь, дорога не слишком вас утомила?

- А что, - голос леди Звениславы звучал надтреснуто, - ты надеялась, что я умру в пути, и не придется терпеть меня в своем доме? Не волнуйся, я не позволю себе долго пользоваться вашим гостеприимством. Не хочу жить под одной крышей с твоим мужем больше, чем это необходимо.

Альсина глубоко вздохнула, сжимая зубы; она догадывалась, что будет нелегко, однако мать ясно дала понять, что годы ее ничуть не изменили, а вдовство сделало и без того тяжелый характер желчным. Раньше леди Звенислава сдерживалась при внучках, теперь же говорила в их присутствии, не стесняясь. Она словно не заметила Даниэлу, Бэлу и Кассандру, не сводя с дочери горького взгляда.

- Надеюсь, мне подготовили комнату? Или мне придется ночевать на диване в гостиной? - едко осведомилась леди Звенислава. - Я с самого начала знала, что этот немец, за которого ты по глупости вышла замуж, не сможет обеспечить тебе достойную жизнь. Лучше бы пожила в гостинице. Казенный сервис, но всяко лучше…

- А чего в гостинице? Я думал, мороайки на кладбищах живут. Что, не нашлось свободного склепа? - нагло поинтересовался Гейзенберг, ощерившись; Альсина округлила на него глаза, давая понять, что не следует, однако Карл уже закусил удила, словно понесший конь, а леди Звенислава непримиримо раздула ноздри:

- Альсина, передай этому мужлану, который женился на тебе только по случайному стечению обстоятельств, что у него нет ни малейшего права так со мной говорить. То, что мы… породнились, еще ничего не значит.

- В своем доме я буду говорить с кем и как захочу, - отрезал Гейзенберг; вдовствующая леди Димитреску поджала узкие губы.

- Альсина, будь добра, приструни этого человека.

- Да, дорогая, приструни меня. Ты ведь знаешь, как мне нравится, - в довершении своих слов Карл хлопнул Альсину ладонью пониже спины. Женщина от неожиданности глупо ойкнула, ее дочери дружно охнули, затаив дыхание, а леди Звенислава смотрела на разворачивающуюся перед ней сцену с вытянувшимся от возмущения лицом.

- И ради… него ты оставила нас с отцом, - тихо промолвила вдовствующая леди Димитреску, - ему ты позволяешь воспитывать своих дочерей и оскорблять собственную мать.

- Вас еще никто не оскорбляет, - рявкнул Гейзенберг, сердито раздувая щеки, - но если услышу, что какая-то старая грымза попытается снова заклевать мою жену, я отправлю ее в полет из окна. Без метлы.