Вор

После спора со своим супругом Небом Земля отдала дочери Гефестии свою силу колыхать земную твердь. Небо обещало отдать Гефестии громовые стрелы, но всё мешкало. Находились всякие предлоги: то оно отдало их почистить, то одолжило другу, то забыло у ручья на охоте. Наконец Гефестия пошла к матери и спросила, что делать, и Земля послала ее к Эвгенидесу.

Земля обещала, что не будет давать ему иных даров сверх тех, какие она дает всем людям. Поэтому она сказала Эвгенидесу: если он хочет получить то, что принадлежит богу, то должен полагаться только на свой ум. Ум – это дар, которым она наделила всех людей, хотя мало кому досталось столь же щедро, как сыну лесоруба. Она сказала Эвгенидесу, что иногда вечерами Небо возлежит с богиней одного из горных озер, при этом оно кладет громовые стрелы возле себя.

Сначала Эвгенидес пошел домой и попросил у матери одеяло из кротового меха, которым она накрывала его в младенчестве. Он отнес одеяло к портному Ольктеменесу и попросил сшить из него костюм из туники и штанов, и портной Ольктеменес сделал это. Потом Эвгенидес пошел в лес, и попросил у каждого дрозда по одному перышку, и отнес эти перья к ткачихе Ольмии, и попросил сшить шляпу из перьев, и ткачиха Ольмия сделала это. Потом Эвгенидес поднялся к горному озеру, тихо сел под укрытием деревьев и стал ждать бога Неба.

Поздним вечером Небо пришло к озеру, сняло с плеча колчан с громовыми стрелами и положило их на берегу. Когда наступила тишина, Эвгенидес пошел сквозь кусты, не издавая почти ни звука, но озеро услышало его. Оно сказало:

– Что это шевелится там, в кустах?

Посмотрело Небо и увидело плечо Эвгенидесовой туники. И сказало:

– Это всего лишь крот ползет в сумерках.

Эвгенидес пошел еще тише, но озеро все равно услышало его и сказало:

– Что это шевелится там, в кустах?

Посмотрело Небо, но невнимательно, и увидело край Эвгенидесовой шляпы из перьев, и сказало:

– Это всего лишь дрозд устраивается на ночлег среди ветвей.

Эвгенидес пошел еще тише, и ни озеро, ни Небо не услышали ни звука. Он взял громовые стрелы, ускользнул с ними и отнес на вершину горы.

Когда стемнело, Небо стало искать свои громовые стрелы и не смогло найти. Сначала оно подумало, что забыло их где-то, и стало искать на всех горных вершинах, и только днем ему стало ясно, что они пропали.

Оно увидело, как Эвгенидес идет по равнине у подножия горы, остановило его и стало требовать обратно свои стрелы. Эвгенидес сказал, что у него их нет, и видело Небо, что это правда.

– Тогда скажи, где они, – потребовало Небо, но Эвгенидес отказался. – Я сожму тебя в кулаке и сотру в порошок, – пригрозило Небо, но Эвгенидес все равно не послушался. Он знал, что Небо не причинит ему вреда, потому что иначе нарушит слово, данное Земле. Небо грозило, и Эвгенидесу было страшно, но он не сдавался, пока Небо не пообещало, что, если он расскажет, куда спрятал громовые стрелы, оно, Небо, даст ему все, о чем он только ни попросит.

И Эвгенидес попросил глоток воды из источника бессмертия.

Взъярилось Небо, и Эвгенидес дрожал, но не отступал, потому что храбрость была даром, каким Земля наделила всех людей, а Эвгенидесу дала полной мерой.

В конце концов Небо пошло к источнику, и набрало кувшин воды, и вручило Эвгенидесу, но прежде подсыпало в воду толченых корней яснотки.

Эвгенидес сказал ему, куда спрятал стрелы.

– Посмотри на трон моей сестры в ее покоях, когда она восседает на нем и повелевает младшими богами, и ты их увидишь.

Он выпил воду, но почувствовал горечь корней яснотки, и рот его скривился.

– Это вода жизни, – сказало Небо. – Яснотка не причинит тебе вреда. Но она наполнила чашу горечью, и я тоже наполню твою жизнь горечью.

И Небо ушло. Оно направилось в Обитель богов, к трону Гефестии, и нашло там громовые стрелы, и увидело Гефестию. Громовые стрелы лежали у нее на коленях. Гефестия ни слова не сказала об Эвгенидесе, лишь поблагодарила отца за то, что сдержал слово. И Небо не смогло возразить.

Так Небо сделало Эвгенидеса бессмертным и отдало Гефестии силу своих громовых стрел. С этими стрелами и с умением колыхать земную твердь стала Гефестия главной среди всех богов, кроме самых первых.

* * *

– Хорошо рассказано, – заметил я, когда волшебник умолк.

– Рад слышать, Ген, спасибо.

Неужели ему действительно приятна моя похвала?

Глава седьмая

Добрые отношения между мной и волшебником продержались не далее следующего утра, когда Поль обнаружил, что из одного мешка исчезла вся провизия. Он подозвал волшебника, и они стали перешептываться, то и дело искоса посматривая в мою сторону. Волшебник сам заглянул в седельную сумку и выругался. Сказал что-то Полю, оба пересекли поляну и встали передо мной. В руке волшебник держал хлыст. При их приближении я настороженно вскочил.

– Хорошо покушал? – осведомился волшебник.

– Не очень, – отозвался я и только потом сообразил, что лучше было бы выбрать другой ответ.