Вор

Когда на площади зазвучала молитва отрицателей, лёгкий ветерок пошевелил ветви старого дуба, и из флейты вылетела одна-единственная едва слышимая нота.

В этот же момент на дубе распустились первые листья.

Интерлюдия. Четвёртая ветвь

Воздух Шентара пропитался смогом. Горящие корабли, словно упавшие звёзды, освещали воды Шёлкового моря. Иногда из ниоткуда появлялись тучи, и горизонт застилал дождь. Значит, принцесса Хасандра в очередной раз использовала дар, чтобы потушить бушующее пламя. Новые взрывы раздавались будто далёкий гром. Флот пятой ветви закрывал вход в залив Шентара, но в последний бой вступать не спешил. По слухам, Эрон и Доран придумали, как разделить и разбить варваров. И сейчас шла подготовка к наступлению.

Софур накинула неудобный капюшон и пошла в песенную. Остатки хранителей и послушников уже который день собирались вечерами и молили Двуликую защитить от напасти, поразить варваров, утопить, сжечь, что-то там ещё – Софур никак не могла запомнить бесконечную вереницу слов. Смысла в них она не видела. Не сегодня, так завтра эти обряды могли прекратить или придумать новые. И пусть отрицатели не прошлись по Шентару, как вырезали неверных в Илассете, но белые одежды они носить не стеснялись. Принц Адлар, судя по всему, особо не сопротивлялся идее отречься от бесценных. За стенами столицы расположилась половина армии пятой ветви, а отрицатели привезли с собой не только угрозы, но и железное золото. Софур казалось, что храм Двуликой обзавёлся ещё и дарами, но это была лишь догадка.

Что ж, нельзя сказать, что её побег вышел напрасным. В Илассете её ждали, скорее всего, унизительная работа, голод и насилие, а здесь Софур продолжала нести службу богине, только теперь одежды носила не серые, а белые. Вот и вся разница.

Софур знала, как себя вести, что и кому говорить, а в мысли ей никто залезть не мог. Она знала, что можно просить у богини, а чего не стоит. Всё же ритуалы, молитвы и обряды придумали люди. Какая разница, какие из них соблюдать? А бесценные были из той же плоти и крови, они точно так же лгали, наверняка и убивали и уж точно не являлись ни святыми, ни детьми богини, иначе как бы она допустила такое обращение? Они умели открывать шкатулки, что, разумеется, потрясало и вызывало чувство благоговения и зависти, но почему-то никто не поклонялся, например, ювелирам по железному золоту, акробатам и ныряльщикам за жемчугом, хотя те тоже делали то, чего большинство наречённых не умели. Ещё одно искусство, ещё один талант; может, все эти таланты божественного происхождения, откуда людям знать?

Вот прочитать бы Истинное Слово, Первое Слово, написанное богиней! Тогда можно было бы говорить о правде.

Софур заняла место в песенной, встала на колени. Тут находилось человек пятьдесят: в таком хоре голосов никто и не заметит, что одного не хватает. Главное, не заснуть.

Началась молитва – заунывная, скучная и бессмысленная. Чёрные стены храма блестели, словно стеклянные, а по золотым жилам будто бежала золотая кровь. Софур от нечего делать считала короткие всполохи света.

«Один. Два. Три.

Четыре.

Да, пусть закончится война и варвары сгинут в пучине бездонной, да-да.

Пять.

И всякий, кто осквернит имя Двуликой, будет проклят вовеки – это что-то новенькое.

Шесть.

Как убраться из Шентара? Не очень хочется быть так близко к боевым действиям. Если варвары высадятся на берегу четвёртой ветви, останется только надеяться, что смерть будет быстрой. Раздобыть бы яд, да где его взять в священном городе? Сейчас опасно искать подобные вещи: решат ещё, что отрицателей потравить захотела. Раньше хоть на пристани можно было найти нужного человека и купить что хочешь. Все разбежались, крысы трусливые.

Это сколько уже? Семь?

Не хватало ещё, чтобы отправили отпевать утопленников, фу. С другой стороны, на берег могло вынести что-то полезное. Не одни же военные корабли топят, торговые наверняка тоже. Камешек какой драгоценный, колечко, а свезёт, так и что поценнее выкинет. Рискнуть или нет?

Во… восемь? Где восемь?»

Софур заморгала. Золотая жилка застыла и потускнела. Софур потрогала жилку ногтем и ощутила жуткий холод. Сломалась она, что ли?

Софур оглядела стены храма:

«Быть такого не может, чтобы свет Двуликой угас. А нет, вон, светятся, бьются. Показалось. Задремала, наверно. Надеюсь, что не храпела! Ох, лишь бы никто не заметил».

Интерлюдия. Пятая ветвь

Моря всегда были опасными. Романтические представления о бескрайних просторах, скором богатстве и новых землях размазывались по палубе потом, соплями и рвотой. А в такие неспокойные времена – ещё и кровью.