Вор

Перед дворцовой площадью собралась толпа. Накрапывал дождь, но простолюдины и не думали расходиться. Ещё бы – новые хранители веры обещали дать имя каждому, кто придёт к дворцу и подложит ветвь к костру, который складывали с утра. Рабочие как раз заканчивали устанавливать между дров железный столб. Безымянные подходили, смачивали палки в бочке со смолой и выстраивались вокруг кострища плотным кольцом.

«Как бы ненароком в толпе кого не задавили».

А вот места для знати были заняты едва ли наполовину. Кто-то ответил на призыв рейны вежливым отказом, сославшись на болезнь или неотложные дела, но большинство как в воду кануло.

Элезарет, облачённая в траурное платье, стояла за помостом и собиралась с духом. Ей предстояло выйти к толпе и сказать самую лживую речь в жизни.

– Рейна Элезарет, вы чем-то опечалены?

Джарт подошёл к ней и слегка поклонился. Рейна смерила его взглядом и быстро проговорила:

– У нас ничего не получится. Люди глупы, но не настолько. – Элезарет заметила залом на платье и попыталась его расправить, смяв ткань ещё больше. Новая служанка совсем от рук отбилась. После смерти Стефана прислугу словно подменили. Элезарет и не представляла, в каком страхе они жили, а теперь расслабились, разленились. Выдохнули. Небо тому свидетель, как же ей не хватало той прислужницы, как её звали? Савур? Софур! Вот уж кто мог и платье отгладить, и сплетни вынюхать, и за умеренную плату сделать что-то, обо что рейна не хотела марать руки. Но девка была достаточно умна, чтобы сбежать из Илассета, едва там начали править отрицатели.

Элезарет закончила мысль:

– Они ни за что не поведутся на столь откровенную ложь.

– Людей волнует только их будущее. Ветвь обезглавлена: отец города убит, принц Севир сбежал…

– Похищен, – с нажимом поправила Элезарет. Джарт коснулся своих губ пальцами, извинившись.

– Принц Севир похищен, а Сирор болен неизвестным недугом. У них есть только вы и… надежда, – Джарт коснулся живота Элезарет, заставив её судорожно вздохнуть.

– Начнётся бунт, меня обезглавят, а вас вышвырнут из третьей ветви, – отрезала Элезарет. Она тут же пожалела, что сказала это вслух. Никто не должен знать, с каким трудом она контролировала чувства. Беременность делала её как никогда уязвимой.

– Мы этого не допустим. Я этого не допущу. – Джарт смахнул слезинку со щеки рейны. – Люди любят тебя. За столь короткое время правления ты сделала для них больше, чем Стефан – за все прошедшие годы. А сегодня ты подаришь им справедливость, которую они жаждут. И мы ещё на один шаг приблизимся к нашей цели.

Элезарет послушно кивнула и даже положила голову на грудь отрицателя. Джарт с нежностью обнял рейну.

Конечно, она была нужна им: с даром, что мог выявлять предателей и подчинять несогласных, носящая во чреве будущего принца ветви и лояльная к их идеям.

И всё-таки кое в чём Джарт оказался прав. Цели у них пока были общими.

Элезарет отстранилась от мужчины и первой взошла по лестнице. Стоило рейне появиться, как на площади стало тихо. Собравшись с духом, Элезарет начала говорить. Заученные слова сорвались с губ быстро и бездумно. Она смотрела в одну точку, и, заставь её кто-нибудь под страхом смерти описать, что происходило вокруг, Элезарет бы не смогла. Лишь когда прозвучало самое страшное, рейна очнулась и в голосе её прозвучала паника.

– Отец города Стефан убит. Коварно отравлен! И кем? Человеком, которого уважал и боготворил не только он, но и все люди в мире. Бесценным! Мы доверили ему судьбу принца, впустили в наш дом, а ответным даром нам стали подлость, обман и смерть.

На слове «смерть» палач вывел заключённого – выволок за руки, потому что ни стоять, ни уж тем более идти на тех огрызках, что остались у бесценного вместо ног, было нельзя.

Толпа зашепталась. В убийцу Стефана не летели плевки и камни. Плохо.

– Бесценным платят за то, чтобы они открывали шкатулки. На востоке им платят, чтобы заново наречь преступников, у которых отняли имена! Платят пираты – за сведения о ценных дарах. Теперь же им платят за их похищения. Дар Стефана украден! Как до этого был украден дар принца Севира бесценной Ликой Пейран! И богиня покарала воровку! Двуликая отвернулась от бесценных! Она не откликнулась на зов убийцы моего мужа и не пришла в храм на суд! Я не назову вам имени бесценного, поскольку он этого недостоин! Никто из них! И бесценные больше не будут вершить судьбы! Они отняли у вас отца города, похитили вашего принца! И сегодня этот убийца, вор и лжец будет казнён как безымянный варвар!

Бесценного привязали к столбу – плотно, чтобы он прикасался к нему и лицом, и животом. Палач заставил пленника обхватить столб руками и связал их. Бесценный замычал от боли – ему предварительно вырвали язык, чтобы он перед смертью не вздумал отнять у кого-нибудь имя. Закончив, палач посмотрел на рейну в ожидании указаний.