Вор

Тракт вёл до столицы четвёртой ветви Шентар. Береговая линия была изрезана фьордами, со всех сторон город окружали скалы, с которых срывались водопады. От ветра спасали высокие белоснежные стены, а от неистовства зимы – тёплое течение. Вход в залив разделяла надвое статуя Двуликой. Раскрытыми ладонями она касалась пиков скал.

К входу в город вилась длинная очередь. Хранители веры и стражники говорили с каждым, кто хотел войти в Шентар, и порой людям приходилось ночевать у стен. Но его могли пропустить быстрее. Пусть у него отняли имя, но забрать сан хранителя веры могла только Двуликая.

– Старик, все хотят пройти в Шентар! Обожди, – устало пробасил стражник у ворот. Другой осматривал поклажу какого-то путешественника. Два хранителя стояли чуть поодаль, готовые записать имя вошедшего и цель визита.

– Я прибыл из храма богини в Илассете. У меня важное поручение.

Конечно, никакого поручения не было, но придумать его не составляло труда. В Шентар часто отправляли посланников с донесениями от хранителей веры. Например, чтобы проверить по книгам имя для будущего принца и убедиться, не носил ли его в недавнем времени сквернослов, еретик или убийца. А ещё – дабы переписать Слово или истолковать действие дара богини.

– Безымянный хранитель? – с гримасой недоверия протянул стражник. – Даже не знаю… Хранители! Ваш брат хочет пройти с каким-то донесением. Пускать?

Хранители с улыбками подошли поближе. Он не знал их имён, как и того, на чьей они были стороне. Если в Илассете нашлись предатели, то они могли обосноваться и здесь.

– Безымянный брат. За что тебя лишили имени? – спросил один из этих двоих. Его капюшон был натянут чуть глубже положенного.

«Привычка отрицателя или случайность?»

– Не за греховное дело, брат, – отвечал он, рассматривая второго – коренастого, крепкого мужчину, почти на голову выше первого. Орехового оттенка кожа выдавала в нём иностранца.

– С чего нам верить, что ты хранитель? – спросил тот с едва заметным акцентом.

– Могу дать имя одному из этих бедняг, – безымянный обвёл жестом очередь. – Уверен, кто-то из них достоин имени.

Мужчины переглянулись.

– Господа хранители, – шёпотом сказал стражник. – Эксперименты ставьте подальше от толпы! Здесь же давка начнётся, если путники услышат о хранителе, который готов дать кому-то имя,

Люди за его спиной уже волновались из-за задержки.

– Зачем ты приехал в Шентар? – спросил коренастый.

Имён они не назвали, что тоже показалось подозрительным.

«Что же им ответить? Если они знают о моей истории в Илассете, то солгать им не получится».

– Я разыскиваю пропавшую девочку.

Хранители веры слегка улыбнулись, что могло означать только одно: они прекрасно знали, что «пропавшей девочки» в их городе не было.

– Это благородно. Ты можешь пройти. Мы окажем всяческую помощь.

– Безымянным в Шентаре дают прозвища, чтобы проще отличать их друг от друга. Будешь Искателем. Согласен?

– Благодарю, – ответил он со всем почтением.

«Было имя. Звучало оно Лорал. Я не забуду его, а пока оно ко мне не вернулось, я стану Искателем», – подумал он, войдя в город.

К тому же он действительно искал… Правду. Веру. Двуликую.

В Шентаре до заката звучали песнопения. Перезвон колоколов как будто очищал воздух от тягот и бед. Городские огни освещали каждую улочку и сквер. За порядком следили отряды стражников, а послушники убирали мусор и мыли дороги. Утром Шентар должен был блистать чистотой. Но всё казалось таким благополучным только на первый взгляд.

Пороки города вскрывались, подобно нарывам, стоило только задеть их острым словом или неприятным зрелищем. Безымянного могли поставить коленями на камни и заставить читать Слово. Бедняков прогоняли с улиц на окраины или вовсе за город. Одинокую девушку, если она не принадлежала к знатному роду, могли зажать в углу и выпытывать, от кого и куда она шла. И если ответы звучали неубедительно, несчастную забирали в храм очищаться от греха похоти.

В порту – самом тёмном и опасном месте во всём Шентаре – стояли торговые корабли и прогулочные лодки, причудливые ладьи, на которых иностранцы плавали между островов Расколотого континента, и рыбацкие шхуны. Хранители веры предпочитали не заходить в порт, поэтому здесь за плату можно было достать что угодно.

Денег у Искателя не было, как и нужных связей, однако он знал, как выглядят южане, знал их говор и манеры. И хорошо представлял, чем обычные торговцы отличаются от бывших рабовладельцев. В Илассете он насмотрелся и на тех, и на других.

Ночью статуя Двуликой стала чёрной. На фоне ночного неба она почти исчезла, и только звёзды обрамляли силуэт богини. На кораблях горели фонари, свет которых отражался в воде. Шум волн был едва слышен, иногда раздавались глухие удары корабельных бортов о причалы. В темноте перешёптывались моряки. Где-то то и дело раздавался громкий смех: люди играли в карты, пили на спор. Одинокие матросы провожали Искателя взглядами. Каждый понимал, что чужаку здесь не место. Лиц он не видел, но замечал, как отражались в глазах вспыхивающие огоньки трубок.