Вор с черным языком

– Он зависит от того, как ты выберешься с этого острова, хотя разница невелика. Если тебя кто-нибудь подберет, ты возьмешь с собой кота. Если в ближайшие дни никто не объявится, бери шлюпку и греби. И прихвати кота. А дальше я как-нибудь разберусь. Самое главное, не смей медлить с прибытием в Аустрим.

– Даже и не думал об этом, – сказал я.

– Появление кота можешь объяснить, как тебе больше нравится, но я зарежу любого, кому ты расскажешь обо мне.

– Не стоило и напоминать. Моя дружба с котом продолжится, вот и все.

– Хорошо.

Обормот неожиданно заорал.

Какое-то время мы сидели в неловком молчании, а потом Сеста наклонила голову набок, прислушиваясь по-собачьи.

«Что там?» – хотел шепотом спросить я, но не успел. Она отползла назад и прижалась к скале. Не могу сказать, что она совсем исчезла, но разглядеть ее стало невероятно трудно. Не знаю, какой из магических символов помог ей совершить этот трюк, но выглядел он впечатляюще. И только я подумал: «Кто-то идет. Надеюсь, это не Норригаль», как в проеме на фоне звезд вырисовалась голова ведьмочки.

– Ты забыл про меня? – спросила она. – Мне показалось, что мы договорились о свидании.

Я почувствовал, как невидимая убийца сверлит меня взглядом.

– Нет! – ответил я.

– Нет?

– Я хотел сказать, ты уснула. И я тоже. Мы оба проспали.

– А ты никогда раньше не будил девушек?

– Без последствий – нет, никогда.

Фотаннон снова подшутил надо мной. Представив, как бужу и целую Норригаль, я немного перевозбудился. И похоже, она это заметила.

– Может быть, тебя лучше оставить одного?

– Нет, ничего такого, о чем ты подумала.

– Не нужно выкручиваться. Я все поняла, у меня были братья.

Я рассудил, что «пошел подрочить» ничуть не хуже любого другого оправдания.

– Мне не хотелось тебя беспокоить.

Ее взгляд метнулся влево, к Обормоту, смотрящему в никуда, как все слепые коты, и поэтому казалось, будто бы он в чем-то виноват, но изображает полную невинность.

Брови Норригаль поползли вверх.

– У меня появилось сразу три вопроса, но я побаиваюсь задать хотя бы один из них.

– Кот не утонул, потому что он заколдован.

– Осталось два.

– Это я наложил на него защитное заклинание.

– Теперь последний, самый странный.

– Я пришел сюда, чтобы побыть в одиночестве, а он крался за мной. Я только сейчас его заметил. Он тут совершенно ни при чем.

– Какое облегчение!

Я кивнул в сторону скелета и добавил:

– И этот тоже.

Она усмехнулась:

– Так ты хочешь сказать, что все это из-за меня?

Я улыбнулся, словно бы говоря «да», но сказать это вслух не посмел. И тут Норригаль начала спускаться ко мне в расщелину.

– Подожди! – крикнул я.

– Почему?

Никакого правдоподобного объяснения я придумать не сумел.

– Значит, ты хочешь побыть наедине со своим котом или трупом?

– Здесь очень грязно.

– Может быть, ты не заметил, но весь этот остров покрыт птичьим дерьмом, – возразила она, продолжая карабкаться вниз. – К тому же наверху холодно, и это просто свинство – не пускать меня в единственное укрытие от ветра. Здесь у тебя почти тепло.

Она уже забралась внутрь и собиралась усесться прямо туда, где лежала адептка.

– Замри! – сказал я.

– Что еще? – раздраженно спросила она.

Ассасин сдвинулась немного и практически повисла надо мной вниз головой, прилипнув к скале, словно жук.

– Мне показалось, что там паук, но это всего лишь тень.

– Не знаю, к каким девушкам ты привык, но ведьмы пауков не боятся. Я могу сделать их из обычной веревки.

Она сидела так близко к смертоносной тени, что та могла бы нагнуться и щелкнуть ее по носу. Так близко ко мне, что я чувствовал тепло ее бедра. И чувствовал, что адептка злится на меня из-за вмешательства Норригаль, из-за того, что я не остановил ее. А я в ответ злился на Сесту, из-за того что она испортила мне ночь, обещавшую столько удовольствия после месяцев тяжкого труда и опасностей. Было бы благоразумней отослать Норригаль в лагерь, но я не поклоняюсь богу благоразумия. У гальтов вообще нет такого бога. А мой бог – наполовину лис, наполовину человек, и он дарует удачу храбрым и умным. Его нужно не восхвалять, а скорее забавлять. Говорят, что того, кто рассмешит его, Фотаннон после смерти пустит в свой священный лес бегать голышом за самками и воровать мед из пчелиных сот, пока не надоест. Не знаю, что случится потом, но уверен, что это будет хорошая шутка. Фотаннон щедр ко всем, кроме осторожных.

– Пауки из веревки? – переспросил я. – Чего еще мужчина может ожидать от женщины?

Я мало что знал о женщинах, но понимал, что ни одна девушка не полезет ночью в грязную пещеру за парнем, который ей не нравится, и не сядет рядом с ним. Это вовсе не означало, что мне продадут всю лошадь целиком, но я мог рассчитывать на то, что услышу ее ржание. И на поцелуй. Норригаль прижалась ко мне, и я наклонился, чтобы ее поцеловать, но лишь слегка коснулся губ. Будь я проклят, если устрою представление для самого опасного клочка волос в мире.

– Не здесь, – сказал я. – Давай пойдем на дальний берег.

– На холод, подальше от огня?

– Я тебя согрею.

– А почему не здесь? – спросила она.

Я кивнул на ганнского воина.