Вор с черным языком

Начальница порта правильно говорила по-холтийски, но не могла скрыть свой акцент. Поговорите со средиморцем – и услышите, как он растягивает слова, как будто пытается запихнуть в каждое по лишнему гласному звуку: «Вопроос с самиим кораблеом».

– Если вы заявите, что гоблины на вас напали и вы их убили, защищаясь, то корабль конфискуют как доказательство.

– А если все было иначе? – спросил я.

Она улыбнулась в первый раз с начала разговора:

– Если, допустим, вы просто плыли на своей маленькой шлюпке и увидели дрейфующий корабль с уже мертвыми гоблинами, а задержали вас в то время, когда вы направлялись в Эдт, чтобы вручить судно в дар королям Средиморья, то можете рассчитывать на скромный знак признательности. По нескольку золотых «герцогинь» каждому или, может быть, по четвертному «разгрому». Если, конечно, кто-нибудь из вас не окажется дворянином, – рассмеялась она. – Тогда он имеет право на десятую часть стоимости гоблинского корабля. Но…

Начальница порта замолчала, взмахнула искалеченной рукой, словно отбрасывая эту мысль, и отпила еще немного меда.

– Ну так как? Суд, казнь и, возможно, война? Или неделя отдыха на пуховых перинах? – Она посмотрела на Гальву и добавила: – С горячей ванной в придачу.

Я заговорил первым, пока Малк не ввязался в драную перепалку:

– Мы плыли в шлюпке и нашли этих бедных милашек мертвыми. Мы долго оплакивали гибель малюток, а потом решили привести корабль в вашу гостеприимную бухту.

– Замечательно, – сказала начальница порта, жестом приказывая слуге принести еще пива для нас и меда для себя, а заодно чернила, перо и бумагу. – Нужно подписать заявление, если вы обучены грамоте. Если нет, просто поставьте какую-нибудь закорючку. А потом мы все выпьем холодного пива и сохраним мир. И каждый из вас… да, я думаю, его величество одобрит мою щедрость. Каждый из вас получит по четвертному средиморскому «разгрому» вместе с признательностью короля за ваше благоразумие.

Я подписал заявление.

Норригаль фыркнула и тоже подписала.

Малк покачал головой, но все-таки подписал.

Только Гальва не стала. Словно в раздумье, она посмотрела на начальницу порта.

– Нет, – сказала наконец спантийка.

– Что «нет»? – устало спросила начальница порта.

Гальва отпихнула свою чашку:

– Я не буду пить пиво, я буду пить вино. Хорошее вино.

Начальница порта уставилась на нее, потом вздохнула и кивнула слуге, чтобы тот принес еще одну бутылку меда.

– И я не хочу отдавать тебе гоблинский корабль за четвертной «разгром».

– Не знаю, где, по-твоему, ты находишься, моя спантийская подруга, но это точно не аукционный дом. Я уже сказала, сколько предлагает король.

– Да, сказала. И сдержишь слово.

– Конечно сдержу. Четвертной, и ни медяком больше.

– Нет, – сказала Гальва, вставая.

Стражники с алебардами у дверей шагнули ближе. Наше оружие забрали на хранение, но Гальва, тощая, усталая и израненная, все равно оставалась очень серьезным препятствием.

Она потянулась к кошелю, который носила на ремешке под мышкой, и достала оттуда золотую печать в кожаном футляре. Спантийскую печать.

– Я первая дочь герцога Браги, – сказала Гальва по-холтийски. – Можешь оставить себе пуховую перину, но горячую ванну я возьму. И десятую часть стоимости гоблинского корабля, чтобы отвезти моего посланника в Аустрим.

Остальная часть разговора прошла на спантийском.

39 Лунная жена

Ох, ваша светлость! Жаль, я не знал, что путешествую в компании драной спантийской аристократки. Ты вообще собиралась рассказать мне о своем высоком происхождении?

Гальва только что приняла ванну, и, готов поклясться, спантийка стала на дюйм выше с тех пор, как проговорилась, что ее папаша – герцог. Причем знаменитый герцог, известный далеко за пределами страны. Даже я слышал, что Родрику Брага потерял половину состояния из-за гибели своих лошадей, но все равно был богаче любого спантийца, не считая королевской семьи. Семейству Брага принадлежали лучшие пастбища в Испантии, а значит, и во всем мире людей. Их произвели в рыцари еще пятьсот лет назад. На гербе герцога Браги, как вы, возможно, знаете, изображена лошадь, вставшая на дыбы перед скелетом. Какая ирония! И как опечалился, должно быть, герцог, потерявший не только лошадей, но и всех своих сыновей, когда узнал, что его дочь и наследница обручена с Костлявой. Такие истории хорошо слушать в песне менестреля теплым Сатовым днем месяца цветня с девичьей головой на твоих коленях.

Теперь появился новый смысл в том, что Гильдия отправила меня с Гальвой. Она разыскивала якобы безумную спантийскую принцессу, выданную замуж за короля Аустрима. Гальва говорила, что хочет спасти принцессу, хотя я, сам будучи лжецом, предполагал, что и она тоже врет. Но теперь все стало ясно. Почему Берущие так озабочены Мирейей, объявившей Гильдию вне закона в Аустриме? Хотят ее убить? Не лишено логики, но Гильдия слишком жадна, а королева – очень ценный товар. Убить птичью воительницу и потребовать выкуп за Мирейю? Это звучит правдоподобней. Но, имея дело с этими засранцами, ни в чем нельзя быть уверенным. У меня голова пошла кругом.