Читаем Ворчание ездового пса полностью

Перелистываю свои летные дневники. Зачитался. Рассматривая их с точки зрения читателя, нынешнего и будущего (в том, что будущее дневникам обеспечено, я уверен), вижу, что высокий тон, который я интуитивно выдерживал всю жизнь, абсолютно уместен: он‑то и поднимает это, казалось бы, рядовое чтиво до уровня настоящей литературы. Оборачивается так, что я вёл, по большому счету, высоконравственную жизнь. Спасибо за это прежде всего моим родителям. Как раз доходит годовщина смерти мамы, царствие ей небесное. Ей, к счастью, довелось дожить до осознания того, что её сын таки писатель. А искренность моя писательская, честность, позиция – как раз от нее.

9–го мая на демонстрационных полетах в Индонезии разбился наш Суперджет. Полеты производились с пассажирами на борту. Хрен поймешь: самолет ещё числится в экспериментальной авиации (именно этот экземпляр), а уже возит пассажиров. Экипаж – опытнейшие летчики–испытатели, виртуозы полетов по кругу. Ну, полезли они к тому вулкану, давай около него кружить, показывать заказчикам красоты. Потом запросили снижение. Диспетчер разрешил – а чего не разрешить‑то, если демонстрационные полеты проводятся по ПВП. А там облачка; они, видимо, нырнули в них, напрочь позабыв, что местность там не просто горная – кратер старого вулкана! Ну и врезались аккурат в отвесную стенку, уклон 80 градусов… не хватило им метров сорок высоты, чтоб перескочить.

Пилот с налетом около 10000 часов, 57 лет, и в ГА летал, и с космонавтами что‑то испытывал, ас из асов, вёл Суперджет ещё до его рождения, начиная с тренажера.

Но летчик–испытатель мыслит все равно как король круга и зоны: наверняка, ни маршрут на карте не проложили, ни командные высоты по сторонам не подняли, ни… Короче, в смысле маршрутных полетов некоторые летчики–испытатели – слабаки. Это подтверждается катастрофами, навскидку: Вьетнам – «Витязи», Иран – харьковские, и вот Индонезия – суховские. Везде в горах им чуточку не хватило высоты.

Я даже малейшего сомнения не испытываю – это чистейшей воды человеческий фактор. На экипаж подспудно давило желание показать им всем, как мы могем; это так на любых показательных полетах; плюс ненавязчивые советы манагеров, присутствовавших на борту: мол, покажите, как мы могем вокруг вулканов на высоте ниже безопасной; плюс неопытность экипажа в предварительной подготовке к полету в сложной горной местности, неучет безопасной высоты, запрос снижения до 6000 футов, когда там рельеф 6200; плюс разрешение диспетчера снижаться – а диспетчеру похер: летает русский визуально, запрашивает снижение – это его личное дело, не моя зона ответственности. А экипаж – опытнейший испытатель, да второй испытатель, да ещё штурман с ними был, – они думали, что диспетчер видит и руководит. А комплексное самолетовождение для них дело непонятное; им привычнее действовать по командам РП или лидера. Чё неясно‑то. Так же было и в Камрани.

Короче, сорок пять человек размазало по скале и ссыпало вниз, в кучку. Там собирать‑то нечего. Удар чудовищной силы… и по нашему авиапрому, и по престижу страны, и по авторитету русских летчиков, на которых свалят все 100 процентов вины.

Толбоев уже выступил. Правда, что там он говорил о летном мастерстве своих коллег, я не слышал, но раньше он противопоставлял ошибкам гражданских пилотов мастерство истинных профи, испытателей, готовых к любой ситуации… кроме той, в которую они по разгильдяйству и неподготовленности сами себя загнали, да ещё с пассажирами на борту, про безопасность которых и не думали.

Экономика довлеет над безопасностью.

Деффка–проводница из Аэрофлота в своем твиттере прокомментировала катастрофу: ха–ха–ха, жаль, мол, что это не новая сырая аэрофлотовская машина разбилась… говносамолет… Ну, дурочка. Уволили.

Снова засел за летные дневники. Нет, недаром на Либ ру читатели их и сейчас оценивают на десятку. Явственно прослеживается гуманистическая, нравственная, созидательная составляющая жизни. На нынешнем истерически–педерастическом фоне, в мутных потоках низменно–грязных, порочных страстишек, Ершов в лихие девяностые выглядит как‑то цельно и мощно… но он как инородное тело, мешающее примитивным, растительным, потребительским наслаждениям народных масс: «Не дай своему очку засохнуть – прими гея! Ведь вы этого достойны!»

И вот поэтому‑то мне тиражей не видать. Только интернет. А массам – миллионными тиражами Донцова и этот… Резепкин. Ну там, гаррипоттеры, экшен…

Обама тут, к слову, публично заявил о своем расположении к педерастическим бракам. А чё: две его дочери, мол, общаются с друзьями, воспитанными в гомосексуальных семьях – и чё? И ничё! И никому из молодых, мол, и в голову не придет, что это противоестественно!

Так вы ж сами вот так толерантно воспитали молодое поколение, смену вашу. И будут они лелеять анусы друг друга, а воспитывать в своих пидорских семьях будут арапских выблядков, ваших будущих граждан. И будут США Содомскими Штатами.

Перейти на страницу:

Все книги серии Ездовой пёс

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары