Ворчание ездового пса

Ну, тогда уж полез и к казакам… А там вообще сам черт ногу сломит: в военное время – одно, в мирное – другое; кого назначают, кого выбирают… У них совершенно свои, оригинальные чины, звания, уклад, расклад и служба. Ну, хоть не спутаешь урядника с хорунжим, а ротмистра с есаулом. А в юстиции… контора, канцелярия, секретари–референты…

Эх… служба государева. А сколько анусов надо вылизать за очередную звёздочку…

На авиа ру такое п…больство, что противно листать. Ерничанье, умничанье офисных приказчиков. Развлекалово между двумя чашечками кофею. Тьфу.

И ещё там пасутся стадами эти зажравшиеся паксы… я их уже ненавижу. Вот сейчас – ни за какие деньги я бы для них «Аэрофобию» уже не написал. Боитесь летать? Да хоть обосритесь от страха.

Я не люблю их за откровенное, декларативное потребительство, а также за презрение к летчикам. Это особенный, переходный класс, класс хама, пробившегося в панство. Они не способны возвысить себя до понимания сложности летной работы, зато всеми силами низводят летчика до своего, примитивного, зашмыганного и презренного понятия «водила».

Читаю о судьбе Соловьяненко. Отлученный в украинском безвременье от сцены, он вынужден был гастролировать… Умер в 67 лет от инфаркта. А ведь мне тоже доходит 67. И вот сейчас становится ясно: такой Человек – и как же мало прожил! А как много сделал для людей! Ему в Донецке стоит золотой памятник. Никогда не забуду тот его давний концерт в Красноярске.

Неужели и мне суждено рано умереть? Ой, не хочется. Я ещё не так стар.

Читаю споры вокруг моих книг на авсиме, на других форумах, обсуждение моих высказываний по поводу Смоленска… Надо быть терпимее, надо спокойнее относиться к лаю из всяких дырок. Время все расставит. И надо не забывать, никогда не забывать о том, что подавляющая масса интересующихся Ершовым – это нынешняя конторская молодежь. А у меня с нею очень мало общего. У нас совершенно, абсолютно разные взгляды на жизнь. Мы разделены разломом эпохи. Мой опыт тянет меня назад; мечты и надежды молодых увлекают их вперёд. Потом, когда они оботрутся по жизни, выстрадают своё и соотнесут наработанные собственные ценности с общечеловеческими, их взгляды, может быть, найдут точки соприкосновения с моими. Но мои взгляды уже вряд ли изменятся. Они изложены в письменном виде и известны всем.

Открыл тут снова Веллера: читаю про терроризм. Сначала кольнула прозрачная параллель с нынешним состоянием дел в России. А на прогулке, по зрелом размышлении, понял: да Веллер просто талантливый площадной шут. Он орет правду, но это… трюизм и эпатаж. Его рецепты пещерны и непретворимы в жизнь. Поздно человечеству пить боржоми. Цивилизация расплачивается за метрополию, как подмечено на одном из форумов. Арабский мир вошёл в нас навсегда, и кровь наша в скором времени будет основательно разбавлена.

Листаю записи за прошлый год. Было сплошное ожидание: с опубликованием повести, с сайтом, с рецензиями, с этими рейтингами, работа со сценарием, потом начались строительные заботы… все ушло. А потом упали поляки, завертелась карусель вокруг катастрофы… снова ожидание результатов, переживания за свое выступление в сети, письма, письма…

Все ушло. Я улыбаюсь. Хватит. За этот год пришло разочарование многими увлечениями. На фиг мне теперь рейтинги и места, отзывы и рецензии, общественная деятельность и результаты расследований, общение в сети и почта. Я под свою лошадь таки попал, и слава богу, что вылез из‑под нее живой. Я знаю всему этому цену.

Вася, дыши. Просто дыши и радуйся, что пока не дожил до своего рака. Наслаждайся остатками здоровья, любуйся миром… он скоро останется без тебя и будет столь же прекрасен. И никто о тебе и не вспомнит через пару лет. Ты‑то сам сильно о ком‑либо горюешь?

Настолько много кругом информации, что цена её и вес стремительно падают. Мы любуемся красотой отдельной снежинки; потом незаметно ветер начинает больно хлестать струями этих снежинок по щекам; далее уже спотыкаешься о снежные заносы, тонешь в сугробах; потом с крыши падает тонна этих прекрасных снежинок, со льдом, тебе на голову.

Так значимые вроде бы события замыливаются на глазах, меняют смысл и уносятся потоком времени во мглу прошлого. Так же и люди. Иных уж нет… и хрен с ними. Ушло…

Вот так же и о тебе скажут. И ладно.

Выпил за ужином несколько водки. И разсуждаю.

Какое‑то слишком легкое отношение к жизни у меня появилось. Мол, я свои трудности и проблемы все в жизни прошел, теперь имею право на отдых. Имею, мол, право легко жить. Пока в семье нет особых проблем – а они могут быть теперь только касаемо здоровья, – я тороплюсь жить легко. Тяжело станет потом, когда навалятся болячки. А сейчас у меня – в который раз об этом уже заявляю – лучшие годы жизни.

Или я неправ? Так в чем?

Да не зацикливайся, Вася, на судорогах совести. Что, мол, вон, в Египте арапов убивают. И черт с ними, с арапами.