Ворчание ездового пса

В общем, я занял свою нишу, и попытки выйти за её пределы не удаются. Поэтому мемуар и пишется тяжело, и все просятся на язык размышления, выводы и мораль.

А главное – память моя коротка. В то время я дневников не вёл, а в старости, после постижения самых глубин авиации, эти полеты на поршнях кажутся мне прекрасным сном, блаженством.

И все время оглядываюсь на читателя: будет ли ему интересно? Зацепит ли?

Засел снова за Теняева. Ну, мастерски пишет. Не оторваться. Явный, выраженный литературный талант рассказчика. Вот это – настоящий мне конкурент. Он по популярности меня превзойдет. И туда ему и дорога. Я‑то уже исписался. Но как хорошо, что появился такой свежий писатель. Прочитаю все, тогда напишу ему. Вот же молодец! Как‑то надо его продвинуть. Ведь на голову выше остальных, тужащихся; и выше меня, я это чувствую. Божий дар. Это явно не безграмотный апломб иных.

Единственно, ему надо все‑таки тексты редактировать построже, чтобы выдержать стиль. Ну, у него интуитивный вкус, он его и ведёт по верному пути, а со временем выработается и стиль.

Я понимаю, что у меня тон выше. Но читателей, испытывающих потребность в высоком тоне, явно меньше, чем любителей приятного, легкого чтива с авиационным уклоном и за жизнь. Поэтому популярность Теняева легко предсказать. А я уйду в тень, ну, как данность, постепенно покрывающаяся пылью.

Вчера работал по дому, и долбила в голову мелодия слов: «Сотвори свой полет! Сотвори свой полет, поднимись в Небо, посмотри на мир с высоты! Сотвори свой полет!» И т. д. Эдакая «Песнь о Взлетевшем». Лейтмотив: не сиди в выгребной яме, напряги все силы, поднимись, оглядись, – и ты увидишь жизнь по–другому, ты познаешь цену добру и злу, отряхнешь прах мелких конфликтов и обретешь благородство прощения. Создай себя вновь: ты сделаешься лучше, – и все это даст тебе сотворенный тобою Полет духа.

Но я подумаю над этим позже. Чтобы вылить и отковать фразы, западающие в душу, надо будет много потрудиться.

Черт возьми, не одна же дебильная, не нашенская, американская эта «причя», под названием «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», должна будоражить души молодых.

Владимир Теняев все дальше отходит от собственно полета, все больше погружается в мир рыбалки, тайги, природы, житейских подробностей, анекдотов и историй. Видно, что эти увлечения занимают у него значительную часть жизни и очень важны для него.

Но если он слишком далеко отойдет от летной жизни, то потеряется интерес к нему как к летчику, а рассказы эти растворятся в море подобных, публикуемых на специализированных рыбалочно–охотничьих сайтах.

А собственно, может, он и не стремится описывать авиацию. Пенсионер, пролетавший 30 лет и рвавшийся к этой таежной жизни (тем более, последние 15 лет – зарубежные полеты на Ту-154), он теперь свободно купается в густых воспоминаниях лучших лет своей молодости. А авиация… умерла так умерла.

Я же остаюсь пока верным именно авиационной тематике, идея моих произведений одна: смотрите, что представляет собой именно летная работа, смотрите, как происходит становление именно летчика, сравнивайте со своим становлением, развитием и мировоззрением, черпайте, осмысливайте и становитесь лучше.

То, чем занят мой каменеющий центр черепа головы, называется внутренняя работа. Эти записи суть её следы. А Надя мечтает занять меня внешней работой, чтоб она давала ту копейку: ну хоть корректором, что ли. Все равно, мол, часами за компом сидишь.

Я полистал интернет по Красноярску. Корректоры требуются, но… куча ограничений и требований. Требуются почему‑то именно женщины, от 22 до 30, высшее филологическое, стаж не менее… умение владеть компьютером в пределах… адоб, эксель, фотошоп… составление и ведение блогов, умение писать статьи… зарплата от шести тысяч рэ.

Да пошли вы подальше.

А уж как предлагают работодателям себя эти спецы! «Патологическая грамотность от рождения!» 30 лет стажа! Спляшу на пузе и на голове, и глаза повыворачиваю! 10 рублей за тысячу знаков! Могу заодно и редактировать! И т. п.

Ну, давай, и я себя выложу на тарелочке: «Ой, я известный пейсатель! У меня издано книг! Самим ЭКСМО! В редакции автора! Вашей компании будет престижно!»

Ага: пошли, пошли вы подальше. Не хочу светиться, не хочу пресмыкаться.

Вот начинает складываться в мозгу главка о Левандовском. Он был у меня командиром ЛО ещё на Ил-14, и всю жизнь мы пересекались, а в старости я вполне смог оценить его роль, потенциал и подвижничество, работая под его началом в СиАТе. И вывод один: если бы побольше было у нас в авиации Левандовских, дела бы в ней были гораздо лучше, чем сейчас. Человек стоял у истоков Школы и сумел сохранить её принципы аж до начала 21 века. На этой нашей Школе зиждилась безопасность полетов раздолбанных сиатовских Ан-24 и Ту-134.

Короче, напишу. Воздать должное человеку надо. Он многому научил меня – и прямо, и опосредованно. Очень сильная, харизматическая личность.