Ворчание ездового пса

Вот сижу и думаю. Переход от активной деятельности за ту копейку к беззаботному пенсионерскому существованию я пережил. Правда, и до сих пор ещё иной раз поражаюсь тому, что это же мне уже никуда с утра бежать будет не надо.

Но мои ровесники, чтобы поддержать беззаботное существование, вынуждены подрабатывать к пенсии, за ту же копейку. То есть, и в семьдесят лет обременять себя заботой: с утра бежать и где‑то садиться на привязь.

Вот этим и ценна летная работа: она выжала соки, зато теперь даёт возможность жить без забот о куске хлеба, и вообще без забот, кроме как о здоровье; ну, здоровье – это у всех.

Разврат, конечно. Уже вроде бы и не надо работать над собой: незачем. Уже отработано. Сиди себе на лавочке, отращивай живот, пей, жри, опускайся и жди смерти.

Тут на днях встретил бывшего соседа из старого дома. Он говорит, Леха П. уже и с кровати не встаёт, борода до пояса, запился вконец.

Говорили мне, что и Юра Ч. вот так же лежит на диване и пьет, деградировал напрочь.

А я все ищу себе цель внутри, все к чему‑то стремлюсь. Пусть не в писательстве, но хоть в дачном строительстве.

Читал вчера отзывы трехлетней давности на выложенный в сеть проект «Аэрофобии». Ещё я тогда в робости своей советовался с массами, так сказать. Шел диалог, была критика, иной раз и неконструктивная. Я под нее чуть–чуть даже прогнулся.

Что же произошло за эти три года такого, что оттолкнуло меня от вынесения на публику своих мыслей?

Я все думаю и думаю об этом. Неужели это зазнайство мэтра, изданного, признанного, цитируемого… в узких авиационных кругах?

Я как‑то в те времена больше верил в людей, доверял их мнению. Но, порыскав по сети, убедился в том, что слишком идеализировал их, раскрывал перед ними душу… а они смеются. Они, судя по постам на форумах, мелки, трусливы и корыстны. Люди вообще деморализованы, живут судорожно.

Я всегда примерял свои опусы к будущему, пропускал их сквозь призму лет и пытался понять, что же останется?

И вот теперь и думаю: а для кого останется? Для тех немногих, кто ещё верит в старые идеалы?

Вот Никита прислал мне образчики современного музыкального творчества некоего Васи Обломова, отечественного рэпера. Тот под барабаны речитативирует опчественные тексты. Про нравы. Про полицию. Про Магадан. Про социальные сети. Про бизнес. Про Родину.

Я ну только что не резко ответил Никите, что рэп за искусство не признаю.

Они вот такие теперь. Цифровые. Это вошло в их плоть и кровь: они ведь родились уже в компьютерном веке.

И я должен до них доносить боль моего коммунистического сердца?

Я не вижу нравственной связи. Оно, это новое общество, живёт другими идеалами; вернее, оно отвергает идеалы – романтику, порыв, полет… Им нужно только бабло, да ещё адреналин для встряски. Они и Небо стараются принизить до своего потребительского уровня. Они погибают от наркомании всех видов, уходят от тяжести новой жизни в мир иллюзий.

Правда, мне кое–какие оппоненты пытаются возражать… с позиций того очкастого рекламного мальчика, который под руководством доброго дяди познал романтику биржи.

Я ж говорю: другие они. Они никогда не примут моего яканья, они мыкают, они живут стаей, командой – и ради чего!

И я под их косвенным воздействием должен меняться не в лучшую сторону?

А с другой стороны. Вот вчера ковырялся в гараже; пришла соседка по гаражу, ещё крепкая старуха. Муж её умер; она бьётся одна. Ей в том гараже, собственно, нужен только погреб, который постоянно заливает водой. И она вечно ноет. Увидев, что я себе поднял и забетонировал порог, она заныла, что вот… заливает… трещина… а если обрезать ворота да бетонировать – надо нанимать людей… дорого… а вот был бы жив муж, позвал бы друзей, поставил бутылку…

Вот это твердое пролетарское убеждение, что – друзья, да за бутылку… это как‑то нивелирует людей. Это теперь – другой полюс. Там – стая умных офисных планктонов, а здесь – стая физически крепких пролетариев. Те стаей добиваются результата – кучи бабла; эти стаей выживают, помогая друг другу латать дыры.

А я бьюсь за личность. Недаром один из читателей назвал мои книги смесью Хейли и Джека Лондона. Я сам в любом деле стараюсь обойтись сам, без друзей, собираю все свои силы, и решаю задачу в одиночку, не будучи никому ничем обязанным. А в стае ты обязан всем. Ты будешь жить по их правилам.

Скучный интернет. Авиа ру – болтовня. Очень много политики. Где‑то под Питером какой‑то мудак попытался пролететь под мостом на легком самолете, взяв с собой двоих пассажиров. На выходе врезались в переход ЛЭП, погибли. Вялое гав–гав–гав.

Малая авиация России обретет какой‑никакой разум только после определенного количества вот таких катастроф, и говорить тут не о чем. В небо идут те, кто обладает чувством риска; смерть же их обсуждает офисный бзделоватый планктон. Общественное мнение всегда возникает на крови. И когда её наберется много, рисковые люди задумаются и определят для себя рамки… такие же, какие уже давно существуют в цивилизованной авиации; они их поневоле примут как необходимость.