Ворчание ездового пса

Скачал тут книгу ветерана авиации Константина Михаленко «1000 ночных вылетов». Человек налетал 25 000 часов, в войну летал на По-2, потом работал в Полярной авиации. Он сам журналист, грамотно и увлекательно пишет… но много, очень много, о–о–очень уж много подробностей, портретов, характеров… короче, собственно авиационное тонет в потоке общечеловеческого. И пафос. Ну, человеку 90 лет. Он в прошлом году написал ещё книгу об Антарктиде «Здесь все не так», но её пока в сети нет.

Ну, листаю по диагонали.

Нет, неинтересно. Многа букафф. Собственно о полетах – мало. Работа. А самолет у него – как инструмент; чего там особенного, в инструменте.

Не особо‑то любили они свой самолет.

Листаю интернет. Моя «Практика полетов» весьма часто цитируется. Гляжу, она упоминается и в библиотеках летных училищ, в том числе военных. А так как в нее вошли практически все мои методички, то их отдельно почти не цитируют, больше дают ссылки на определенные главы «Практики». Ну, читайте на здоровье.

Читаю Гроссмана. Умно, сильно, страстно пишет. Выстраданное. Но… мне не хочется знать слишком много об этом. Это прошло. Оно прошло мимо меня, прошло до меня. Уже подходит к концу и моя немаленькая жизнь; судьба, выпавшая на мою долю, тоже не очень легкая. Правда, я практически не знал ни человеческого предательства, ни страха перед Государством. Я пролетал над всем этим, спасаясь от мрачных и непонятных для меня земных вещей в просторах светлого, особенного, родного мне мира. И оставьте меня в покое. Тот светлый надземный мир был тоже очень не прост, далеко не по плечу каждому; я завоевал право считаться жителем этого зыбкого облачного пространства. Так что я уж как‑нибудь обойдусь без горестных воспоминаний людей из‑за колючей проволоки.

Вот я пишу: валяюсь да отдыхаю, – а ведь, по сути, я веду очень активную жизнь. Через день и каждый день мотаюсь за рулем; всю весну вкалывал физически, делая рывок, благоустраивая под старость усадьбу и гараж, пока силы есть; сейчас вон занялся бетонными и плотничными работами. А параллельно ещё и книгу свою пристроил… иные пейсатели только этим всю жизнь и занимаются, а я уж – так, между прочим. Да и не бегаю я по издательствам – они сами меня находят и мне предлагают.

Надо полагать, окружающие думают, что жизнь моя успешна.

Для возраста 67 лет – конечно. Иные и не доживают до таких лет, а то – погрязают в пьянстве, снедаемые болячками и тоской безделья.

Но усталость от жизни таки чувствительно давит плечи. Интересно, дотяну я до семидесяти? Какое ещё заделье придумать, чтобы продолжать активный образ жизни?

В прошлом году я тоже был занят по горло. Начиная с весны, с этого гаража во дворе, да смоленская катастрофа, да куча писем, да потом Игарка, потом Ижма, да летные дневники – голову некогда было поднять. Осенью ещё с Игорем огород довели до ума, да тамбур, да низ дома внутри удалось обшить – куда с добром. И ещё съездили на озера и в Турцию.

Итогом того года стал уход в себя. Я практически перестал общаться с людьми. Форум авиа ру открываю с брезгливостью. И все больше и больше презираю нынешнюю вроде бы активную молодежь… ну, от восемнадцати до сорока лет. В массе своей это балласт. И мне все яснее становится, почему у нас в стране так популярны смех…чки.

И пропала охота нести людям свои мысли. Одно – то, что мыслей, в общем, уже нет. А другое – плавно пришло осознание того, что эти думают иначе и стремятся к другим ценностям. Пипло всеядное, городская саранча. Они проглотят мои мысли наравне со всяким другим кормом – и тут же высерут.

Вот для таких червей демократия – любимая выгребная яма.

Я вот думаю, эти мои последние полтора года полетов в начале нового века были уже лишними. Условия работы и производственные отношения изменились. Развалился мой экипаж, летал я с кем попало, и только фатализм спасал меня от переживаний, что спина не прикрыта. Противоречие – между желанием родных и близких, чтобы статус кво не менялся, и моей растущей ненавистью к этому разрушающему образу жизни (при том, что полеты мне все равно нравились, несмотря на все большую сложность принятия решений) – это противоречие терзало душу, и это не добавляло нервного здоровья. И я ушел.

Постоянно держа руку на пульсе откликов на свои опусы, прихожу к уверенному выводу. Современная молодежь не способна увлечься романтическим порывом. Её убеждает статистика и примитивная, тупая логика. Цифровое мышление. Поэтому не стоит обольщаться тем, что я дал молодежи новый импульс, нет. Информацию к размышлению – да. И не более. А раз такой информации вокруг море, то явлением в молодежной среде мои книги не стали.

Я отворачиваюсь от молодежи. На сорокалетних мои книги ещё могут оказать какое‑то влияние; больше же всего они ностальгически востребованы старшим поколением и моими ровесниками. И если их и читает молодежь, то только в связи с повальной аэрофобией среди массового потребителя благ: мол, а вот почитайте‑ка Ершова, может, его книжка поможет перестать бояться.