Воробушек по имени Лиз (СИ)

Лиз зашла в спальню, села на кровать и оперлась руками о колени. Усталость обрушилась на нее, осела на плечи и давила всей тяжестью на спину. Лиз и не подозревала, что может так уставать. Казалось, будто бы она не спала несколько дней подряд и, к тому же, тяжело трудилась.

Чтобы хоть как-то прийти в себя, она резкими отрывистыми шагами направилась в душ. Стоя под холодными струями, Лиз практически на физическом уровне ощущала, как вода уносит в сток всю злобу, ненависть, усталость и нервозность. Внутри будто бы все оживало, наполнялось живительной влагой и легкостью. Лиз ощущала прилив сил. Пока она была в душе, все мысли покинули ее разум, давая телу покой и гармонию. Как только она вышла из кабинки, укуталась в полотенце и надела халат, вся тяжесть вернулась. Как будто бы перед душем она сняла ее как элемент одежды, а сейчас снова на себя надела. Это неприятное ощущение огорчило ее.

Выйдя в спальню, Лиз подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение: большие зеленые глаза казались еще огромнее, синяки под глазами хорошо контрастировали с мраморно-бледной кожей, над бровью и у левой скулы — едва заметные кровоподтеки. Мокрые рыжие волосы отброшены за спину. Глядя на себя в зеркало, Лиз, наконец, по-настоящему рассмотрела себя. Постоянное напряжение, недосыпы, борьба не только с противником, но и с самой собой — все это отражалось на ее лице. Она сбросила не меньше пяти килограммов. Если бы ее увидела мама, то наверняка бы испугалась.

Лиз все стояла и смотрела на себя, а в голове проносились картинки из прошлого. Она вспоминала жизнь до поездки в Хогвартс. Как была счастлива на сцене во время туров и в студии при записи песен и несчастна по вечерам, будучи одна в номере отеля или своей комнате в приюте. И все-таки она была тогда счастливым ребенком. Несмотря на одиночество, на историю с Марком Крюэлем и выдуманных фальшивых родителей. Ее любила публика, она словно цветок распускалась на каждом концерте под взглядами многотысячной толпы. Все эти люди своей любовью, словно лучами солнца, освещали ей путь, согревали израненную душу, спасали от участи сиротки. Затем…

Лиз вспомнила первый «гостевой» год в Хогвартсе. Она тогда тоже чувствовала себя счастливой. Но это было счастье иного рода. Лиз открыла ящик прикроватной тумбочки и достала оттуда коробочку и рамку с фотографией парня. На нее смотрел Седрик Диггори, он стоял в полный рост с метлой в руке и форме своего факультета, довольный и счастливый, улыбающийся во все тридцать два. Наверное, его только что сделали капитаном команды, подумала Лиз, а может быть и нет. Это фото ей дала мама Седа, когда Лиз была у них дома после окончания пятого курса. Она взяла его с собой в школу, но почему-то не поставила на тумбочку рядом с семейной фотографией. В коробочке лежал кулон, который Лиз подарил Седрик на полгода их отношений. Сердце на цепочке. Лиз взяла его в руки и повернула обратной стороной, на крышке написано «Всегда». Девушка провела пальцем по гравировке, почувствовала кожей неровную поверхность метала, а затем открыла крышечку. Внутри кулона была спрятана фотография Седрика, только на ней он был серьезным и сосредоточенным, смотрел прямо на девушку. Лиз давно не надевала его. Почти полтора года прошло. Единственно, летом на свадьбе Флер и Билла оно подошло под платье, которое выбрала Лиз. Она долго смотрела на кулон, на лицо Седрика, а затем молча запрятала его снова в коробочку, где было его место.

Меж тем взгляд ее перешел на рамку, стоящую на тумбочке. Лиз взяла ее в руки и посмотрела. Волна нежности накрыла ее. На фото стояли ее родители, она и Гарри. Она не помнила, когда была сделана фотография, но, глядя на нее, понимала, что в тот момент была абсолютно счастливой. Их семья, все они стояли обнявшись, улыбались и радовались, что, наконец-таки все вместе. Поставив рамку на место, Лиз дотронулась до браслета, который подарил ей Гарри этим летом. Маленький серебряный браслетик с круглым медальоном, на котором было выгравировано «Семья навсегда». Вот оно…