Ворон Белоречья

Я посмотрел, и мне стало нехорошо. На фотографии был Валера, но гораздо моложе. Здесь, ему было лет 25–30…. Но красивее он не был. То есть был, но…. Быть рядом с таким человеком не хотелось. Хотелось убежать от него подальше. Никакого потрёпанного пиджачка — красивые, хорошо выглаженные, чёрные брюки — заправлены в начищенные до ровного, матового блеска берцы. Куртка — чёрная, кожаная. Вместо доброго, грустного взгляда, на меня смотрели два ярких огня. И добра в этих огнях — было немного. Если вообще было. Эти два огня, немного рассеивались очками странной формы. Я знал эти очки, это — очки ОПФ. Мне, почему-то совершенно не хотелось расспрашивать Валеру о подробностях этой фотографии. Но я продолжал на неё смотреть, потому что Валере, почему-то это было важно. И я понял — это и есть его беда. Беда, которой он решил поделиться со мной…. Потому что больше — не с кем. И вдруг, он встал на колени, и взявшись двумя руками за сердце, заскулил. Я понял, что даже здесь — не всё так чисто и безоблачно, как я думал. Я встал рядом, и взял его голову руками. Это как-то само так получилось, просто почувствовал, что надо так.

— Валер, убери эту страшную фотографию, не доставай её больше. Вспомни, как тебе было хорошо сейчас. Помни об этом, думай об этом. А к этому…. К этому мы вернёмся. Обязательно. Обещаю. Давай, я тебе помогу улечься. Давай, держись за меня.

Он улёгся в кровать, и по его телу прошла судорога.

— Полсердца…. Полсердца оставил там…. Так и живу. В полсердца.

Он взял меня лапой за руку.

— Скажи…. Ты не захочешь…. Забыть обо мне? После того, что видел?

Я погладил его по голове. Просто, как собаку.

— Не думай обо мне такое. Понял? Ты — мой друг. Неважно, здесь я, или…. Или уйду. Я — твой друг, понял? Я — твой.

Его взгляд снова стал спокойным, и он, наконец-то, смог улыбнуться.

— Значит, я не ошибся. Ты….

Договорить он не успел, так как глаза его закрылись и он уснул. Я взял фотографию. И мне, как Дориану Грею, захотелось заколоть эту фотку…. Но если этот принцип работает, то как бы Валера не умер от такого…. Я убрал фотку в свой планшет, и дал себе слово — разобраться, в чём тут дело.

***

Спустя десять дней после прихода в Белоречье я почувствовал, что моё пребывание здесь уже затянулось. Я жил среди простых и добрых людей, здесь даже сама земля была доброй…. Но сам я не был настолько добр. Я начал замечать, что многие вещи, которые я говорю здесь — ранят местных. Раньше я этого не замечал, а теперь заметил, что после некоторых моих шуток они опускают глаза, начинают смотреть в землю. А ведь я почти думаю шутками! И не всегда безобидными. И я с ужасом начал замечать, что меня здесь не понимают. Любят — да. Но не понимают. Были здесь, правда, люди-собаки, которым довелось хлебнуть горя в девяностые, и они своими израненными душами понимали, почему я такой. Но и они пытались закрыться от того грязного потока, в котором, увы, летел я.

Единственный шанс сохранить в себе всё самое доброе, что я мог взять здесь, и не навредить при этом никому, а остаться другом для этих людей (пусть даже без надежды на встречу с ними) — это уйти отсюда как можно скорее. Тем более, я уже отдохнул своей душой и залечил многие свои раны…. Но мысль о предстоящем и скором уходе отсюда — была невыносима для меня. Я засыпал и просыпался только с одной мыслью: пока ещё я здесь. Запомнить это, впитать это в себя, запастись этим…. Но Господи, неужели нельзя?…

Так я и уснул. Но снилось мне, что я не сплю, а витаю в эфире, который окружает Белоречье. Я плавал в нём, как в питательном растворе, и зла не было там. И там, я услышал ответ:

«Можно. Трудно выбирать между правдой и ложью каждый миг своего бытия? Выберешь Правду единожды, и враг больше не будет искушать тебя. Сделать так?»

Я молчал. Изменить свою сущность? К такому повороту я не готов! А с другой стороны…. Что я теряю? Всю свою жизнь я бьюсь с невидимым врагом, бьюсь как лбом о бетонную стену и хожу с разбитым лбом, а толку? Сколько можно гоняться за журавлём, которого не поймать, как не крути? А тут, всё-таки Место Правды, здесь любить можно! Ради чего мне свою сущность беречь? Чтобы вернуться в свой гниющий мир и продолжать там гнить вместе с ним?! А всё-таки, как-то…. Ну, не по-человечески как-то получается, что-ли…. И Валера говорит, что надо мне уйти… Не хочу!!!

«Трудно выбрать, да? Не обязательно сейчас, не спеши. Выбор он на то и выбор, чтобы самому выбрать, осознанно, а не под пулемётом и сей же час. А потерять придётся, и немало, если решишь измениться. Но может оно и к лучшему, а? Никто не торопит тебя. И осознать, и прочувствовать всё — у тебя будет возможность. Ты сам почувствуешь, как твоя сущность изменяется, и решишь, хочешь ли ты меняться, или вернуться в свою сущность. Поймёшь и почувствуешь, обретаешь ты, или теряешь. До свиданья!»

И я вывалился из эфира и провалился в обычный, блаженный сон, в сон Белоречья.

***