Ворон и ветвь

– Мертвые не возвращаются, – говорю я отчаянно. – Это будет не она, понимаешь?

– Заткнись!

Блеск вскинутого ножа, звериный рык Тибо, идущего за мной на четвереньках. Стон позади, у Камня. Мужской стон, еле слышный. И тут же – девичий всхлип. А вот и они: травница Катрин и третий инквизитор.

Привалившись к черной стене жертвенника, на земле рядом сидят двое, от их щиколоток отходит цепь, конец которой уходит под Камень. Она – в светлой юбке, короткой и потому туго натянутой на коленки; на плечи наброшена теплая куртка, явно мужская, руки связаны впереди. Он – в штанах и одной рубашке, зато на голове белеет повязка, и я поставлю бесполезный сейчас меч против сухого прутика, что эта повязка и укоротила юбку девчонки на пару ладоней. Надо же, как трогательно. Давно сидят, похоже. У камня, на голой земле, поздней осенью… Не завидую.

– Тибо, – окликаю я парня. – А ведь твоя сестра умрет. Неужели не жалко?

Зверь в человечьем обличье смотрит недоуменно, трясет головой.

– Братик… – всхлипывает девчонка. – Братик… Тибо…

Сила обволакивает меня, чужая, непослушная, течет мимо, не поддается. Урвать бы хоть кусочек, частичку, но Камень жадно слизывает все, чем я тянусь наружу, еще и внутрь пытается запустить невидимые щупальца.

– Замолчи, – бесстрастно приказывает охотник.

Он убирает нож и снимает с плеча лук. Убьет? Вряд ли. Скорее подстрелит, лишив подвижности. Камень голоден. Двух инквизиторов он давно сожрал, а третий то ли не маг, то ли держит силу внутри, как я сейчас.

– Ну, давай, – усмехаюсь я в напряженное, изуродованное шрамами лицо, старательно не глядя ему за спину. – Отправь меня к тому, которому ты молился. Я-то его знаю давно и куда лучше. Не боишься, что мою просьбу он исполнит вернее? Хочешь вытащить свою подружку? Клянусь Проклятым и своим договором с ним, я встану между вами и отправлю ее в такую бездну, что хоть сотню инквизиторов зарежь – не вернешь!

– Именем Света Истинного и его величества короля! Остановитесь!

Болван, трижды, триста раз болван! Ну что ему стоило сделать еще пару шагов и выстрелить незаметно?

Мэтр Бюи, героический дурак, приближается, сжимая взведенный арбалет. Тибо медленно оборачивается, ощерившись, как зверь, пригнувшись к земле, и его хозяин небрежно командует:

– Убей.

– Брати-и-ик!

Время останавливается. Тянется миг чужой смерти, такой лакомый, заманчивый. Стрела на тетиве охотника – острие точно мне в сердце. Болт в воздухе – нашел бы спину этой мрази, да Тибо оказался между ними. Я вытягиваю мгновение, как струйку смолы, не позволяя лопнуть… Болт щелкает. Стрела срывается в полет.

– Брати-и-ик…

Это все еще первый крик или уже второй? Удар болта в плоть, свист стрелы в воздухе – но меня уже там нет. Я черпаю смерть молодого здорового тела, опережая Камень. Он всего лишь Камень, огромный, жадный, мертвый… А я – живой. Быстрый. Умелый. Камень пытается перехватить силу, высосать… И я отдаю часть, обманывая его жадность. А остальное трачу, чтобы вывалиться из вневременья рядом с Охотником. Нож – лишние мгновения. Я бью голой рукой, добавив к ней лезвие Силы, и хрящ горла поддается легко. Хрипя и стискивая пальцами шею, охотник валится на землю. В нескольких шагах Тибо ворочается на мэтре Бюи, рыча и повизгивая. Потом затихает, и я чувствую сразу две смерти. Жаль. Надо сказать Мартину, что работать без аванса – плохая примета и для нас, и для заказчика.

Подойдя, я одним движением ножа добиваю Охотника, и Камень только что не урчит, как сытый зверь, а потом засыпает. Жуткая тяжесть исчезает… Колдовать не выходит, но хоть ноги к земле не липнут!

Я осторожно иду к Камню и всматриваюсь в два измученных лица. Девчонка молча плачет, слезы текут по грязным щечкам. Хорошенькая, хоть и не похожа на фэйри. Ушки круглые, все остальное тоже человеческое. И ни следа темной силы. Видно, вся досталась брату. Инквизитор сначала кажется старым, но, приглядевшись, понимаю, что он мой ровесник, только совсем седой. Он смотрит с усталой обреченностью, даже не пытаясь просить или торговаться. Почти сутки – и оба в своем уме. Вон даже пытались как-то позаботиться друг о друге. А ведь Камень шептал и им, обещая жизнь за чужую смерть, – я слышу отголоски этого шепота.

Пару минут я думаю, как складно все вышло. Вот лучший жертвенник, который доставался магу. И какая жертва! Такой будет умирать долго, до последнего сопротивляясь, исходя ненавистью и праведным возмущением…

Мы смотрим друг на друга, и я могу поклясться, что он думает о том же. О чем ему еще думать? У меня за спиной пять трупов, луна почти полная, а если добавить еще малышку Катрин, то жертв будет уже семь, и я могу продолжить ритуал. Я могу… да я могу сотворить такое – вся Арморика ужаснется!

Вместо этого я сажусь на землю и начинаю смеяться. Отчаянно, взахлеб… Девчонка смотрит с ужасом, инквизитор с брезгливой опаской – не знает, чего ждать от свихнувшегося колдуна. А я, отсмеявшись, достаю нож и отмыкаю замок на кольце вокруг щиколотки Катрин. Потом освобождаю руки.