Ворон и ветвь

Когда Катрин отползает в сторону, я оборачиваюсь к инквизитору, любуясь, как тот едва заметно вжимается спиной в Камень.

– Вот не поверишь, – говорю с насмешливой доверительностью. – Я всего лишь хотел подработать. Мне тоже сказали, что здесь расшалились боуги. Просто деревенские боуги!

Смех снова рвется наружу: я слишком давно не смеялся, да и сейчас не то место и время. Но очень уж забавно смотреть на лицо инквизитора, когда я втыкаю перед его сапогами нож охотника.

– Дальше сам справишься.

– Подожди! – звучит за спиной.

– Ну, что еще? – устало оборачиваюсь я.

– Почему? Почему ты меня не убил?

А ведь ему и в самом деле это важно. Гордый, упрямый дурак. Пока думал, что умрет, держался, а сейчас не может понять. И не поймет, церковник же.

– А что, надо было? – лениво интересуюсь я. – Лучше молись, чтобы снова со мной не встретиться.

– Почему не убил?!

Он подается ко мне, все еще связанный, невольно морщась от боли.

Потому что кто-то должен вернуться и рассказать о Холодном Камне. Это я в силах устоять перед вкрадчивым шепотом, обещающим что угодно за совсем небольшую цену. А забредет сюда завтра кто-то еще – и все начнется снова. Я не могу забрать Камень, он слишком велик. Значит, пусть это сделает Инквизиториум. Увезет, разобьет, отмолит и освятит… Главное, чтобы Холодный Камень перестал шептать. Но инквизитору я этого не скажу.

– Мне заплатили за боуги, – скучающим тоном сообщаю ему. – А не за троих болванов, которых одолел деревенский охотник с дурачком-пастухом на поводке. Хотел бы я послушать, как ты будешь рассказывать это в капитуле. Не забудь добавить, что твою шкуру побрезговал снять Грель Ворон, который передает магистру Игнациусу привет и советует лучше дрессировать своих овчарок. Не всегда же у меня есть время и настроение делать вашу работу.

А еще я не могу сказать в его искаженное яростью и унижением лицо, что мне просто стыдно. Меня, лучшего некроманта Арморики, едва не принес в жертву тот же самый деревенский охотник. Повезло, что маленький скучный сборщик налогов пошел следом по ночному лесу и сделал то, чего не смог малефик Ворон. Стыдно, смешно и противно. Погонял боуги, называется. Будешь вспоминать это долго, Грель. Каждый раз, когда снова решишь, что ты великий колдун и непревзойденный темный мастер. Но будешь вспоминать и другое. Как Холодный Камень шептал тебе, обещая власть, месть, свободу – что угодно, только отдайся ему телом и душой. И как ты устоял, потому что не хотел оказаться слабее деревенской травницы и церковного пса. А за такой урок – грех не заплатить. Живи, инквизитор. Может, еще встретимся.

Глава 22 Горящие мосты

Западная часть герцогства Альбан, баронство Бринар

12-й день дуодецимуса, год 1218-й от Пришествия Света Истинного

Замок Бринар, нежеланное наследие, так и не ставшее домом, решено было покинуть на рассвете. Ночью, по-воровски, а не законными хозяевами, они собирались в дорогу, прячась от всех, кроме Агнесы и двоих слуг, приведенных ею. С экономкой Женевьева накануне имела долгий и тяжелый разговор, отослав Эрека побыть с Энни. Сын перечить не посмел, только глянул на экономку волчонком – того и гляди оскалится. Никому в замке он не верил и даже не скрывал этого.

Не верила и Женевьева, но понимала, что старая Агнеса далеко не глупа и вовсе не горит желанием отдать сытое и теплое место кому-нибудь из монастырских пройдох. Это вдове барона без Агнесы, знающей в замке каждый уголок и каждого мальчишку-гусятника, никак не обойтись, а отцу Экарнию настырная и властная экономка только помеха. Конечно, выдай она Женевьеву с детьми, вошла бы у настоятеля в милость, да вот надолго ли?

Понимала это и сама Агнеса, потому, недовольно поджав и без того узкие губы, слушала внимательно. И с тем, что управу на монастырь следует искать у Инквизиториума, хоть и нехотя, но согласилась. Псы Господни страшны грешникам и нечисти, но и к тем, кто пятнает рясу корыстолюбием и прочими грехами, тоже весьма немилостивы. «Встречный пал в сторону лесного пожара», – вспомнила Женевьева слова Эрека и содрогнулась от своих нечестивых мыслей.

– И то верно, бежать вам надо, госпожа баронесса, – высказалась наконец экономка, перебирая связку ключей на поясе. – Уж простите, а здесь мы вас не убережем. Когда еще дитя в возраст войдет, помоги ему Свет родиться здоровеньким. А до того монастырские здесь будут хозяйничать, как в своих подвалах. Господин барон-то крут был, ох и крут! А и то ему иногда тяжко приходилось. У отца Экарния старший брат – секретарь самого светлейшества архиепископа. Вам ли с такими людьми тягаться?