Клохчут куры на насесте,Лает пес на ветер,Танькин муж пропал без вестиГде-то в сорок третьем.Прочесали ночью танкиПоле за кустами,И остались на полянкеГоры ржавой стали.На обугленной портянкеРастопилось сало, —Был когда-то муж у Таньки,А теперь не стало.
II
Село как село, — за избой избаИ улица посредине,Корова в хлеву, на окне резьба,Картошка — себе и скотине.Село как село, мужиков на полатяхРаз-два и вся арифметика:Ванюшка-придурок, Степан-председатель,Да сторож безрукий — Федька.Село как село, — живут с трудодняИ платят налог натурой,Маруська весной родила двойнят:Должно быть, ветром надуло.
III
Баба разве человек?Бабий век — короткий век,Сорок лет — и бабы нет:Кости да морщины…Как текучая вода,Торопливые года.Как зыбучие пески,Ночи без мужчины:Наливаются соски,Хворь ломает спину, —Неужели никогдаНе родить мне сына?Жизнь прошла,Как не была,Поминай, как звали…Жили-были, поживали,Черствый хлеб жевали.
IV
На насесте клохчут куры,Маятник качается,От зевоты сводит скулы —Значит, день кончается.Гриша, глаз прищуря хмуро,С фотографии глядит:«С кем крутила шуры-мурыС той поры, как я убит?»— «Ox, жила я да жевалаТолько корку черствую,Мертвый ты, а я — живая,Все равно что мертвая.А теперь я — пожилая,Никому я не нужна,Мертвый ты, а я — живая,Только мертвого жена…»Лает пес, тоску наводит,Значит, вечер скоро.Скоро Танькин век проходит,Скоро Таньке сорок,Скоро, ох, как скоро…1960
Небо XX века
Оправданы солнцем прогретыеПирамиды в песчаной оправе,Оправданы минаретыПод тающим небом Аравии.Привычно глядит из-под снегаРоссийская колокольня,И четко в немецкое небоВпрессована готика Кельна.Завязано в крепкий узелВеликое постоянствоНезыблемого союзаВремени и пространства.О небо двадцатого века! —Сожженная снизу и сверху,Космическою ракетойПрошитая атмосфера,К лицу тебе башни кранов,Летящие вверх наклонно,И пляшущей плазмы неонаСторожевая охрана!К лицу тебе гневная грубостьНеслыханных революций,И кажущаяся хрупкостьЖелезобетонных конструкций!1955