Вороний народ

Филомена ворвалась в мясную лавку, как голливудская звезда, приветствуя всех воздушными поцелуями.

Все еще находясь в оцепенении, Фэй сунула порцию бекона в корзину велосипеда и уже собиралась ехать домой, когда по деревне разнесся отдаленный чудовищный грохот. Почтальон, молочник, дети в красных куртках и кепках, идущие гурьбой из школы, – все остановились как вкопанные, ища источник приближающегося звука. Шум был ритмичным. Почти музыкальным.

Он сопровождался стуком шагов Терренса, который торопливо направлялся от паба по Вуд-роуд с молотком в руке. Сегодня ему предстояло починить висящие корзины, расшатанные после вчерашней бури, и Фэй уже собиралась рассердиться на отца за безделье, когда заметила на его лице озадаченное выражение. Ритмичный шум приближался. Народная тарантелла палочек, стучащих практически в такт, заставила Фэй задуматься, не танцоры ли Морриса устраивают представление. Терренс снял с шеи пестрый красно-белый платок и вытер пот со лба.

– Пугала, – сказал он, переводя дыхание. – Куча этих проклятых тварей.

12 Марш вороньего народа

Фэй уже собиралась спросить отца, не выжил ли он из ума, когда заметила позади него какое-то движение. Церковь Святой Ирины стояла в самом конце Вуд-роуд, а между надгробиями, танцуя и кружась, выпрыгивая из теней, порхали фигуры. Фэй попыталась сосчитать. Они не стояли на месте, но она прикинула, что их не менее двадцати. Некоторые хлопали в ладоши, другие стучали палками друг о друга, одна сжимала потрепанную старую гармошку, а кто-то гудел в рожок, и все они кружились и вертелись, двигаясь по улице.

Все, кроме одной. Существо с тыквой на голове маршировало впереди, звеня колокольчиком.

Когда оно подошло ближе, сердце Фэй застучало в ушах. Тыквоголовый из рассказа Герберта оказался настоящим, он был здесь и привел с собой всех своих пугал. Тыква не являлась маской или смешной шляпой – это была его настоящая голова. Он был выше остальных, добрых семь футов[17] от макушки до пят, и Фэй задумалась, шел ли он на ходулях или эти тощие ноги тоже были настоящими.

– Рановато для праздника урожая, не правда ли? – уголком рта сказал Терренс, поспешив к Фэй. – Может, это цирк?

– Не думаю, что это так, папа, – сказала Фэй, во рту у нее пересохло. Она заметила, что пугала вымокли до колен, будто только что перешли пруд.

Они веером рассыпались вокруг Тыквоголового, прыгая между жителями деревни, замершими на месте, словно все знали правила этой странной школьной игры. Некоторые, нацепив неуверенные улыбки, хлопали, но большинство колебались, ожидая, что будет дальше. Фэй подумала о том, что ей только что рассказала миссис Тич. Люди видят только то, что хотят.

В основном пугала были набиты соломой и имели головы из мешковины. Некоторые напоминали дроздов с желтыми и оранжевыми клювами. У одного вместо головы был старый кожаный футбольный мяч; у другого улыбающееся лицо в форме подсолнуха с пришитыми желтыми лепестками. Еще одно выглядело как оловянный человечек, с мусорным баком вместо тела, банками из-под краски вместо ног и ведрами вместо рук.

Тыквоголовый остановил парад возле мемориального креста Великой войны[18], и, взойдя по ступеням, теперь возвышался над своим окружением. Он поднял руки. Шум прекратился, и пугала шлепнулись на землю с глухим стуком – за исключением оловянного, звук падения которого напоминал аварию на фабрике Хайнца.

Все пали перед Тыквоголовым ниц, безжизненные, словно тряпичные куклы.

– Жители Вудвилла, – сказал он, его зазубренный резной рот двигался неведомым Фэй образом. – Да будет вам известно, что вороний народ больше не принадлежит вам, и вы не можете делать с ним все что пожелаете. Мы свободны.

Жители деревни удивленно переглянулись. Фэй вцепилась в руль велосипеда. Какая-то часть ее мозга разумно советовала поскорее убраться отсюда, но она была так же заворожена этими странными гостями, как и все остальные. Все вокруг нее озадаченно улыбались, явно радуясь возможности отвлечься и, несомненно, гадая, не последует ли за этим кукольное представление и жонглирование.

Все кроме одной.

Фэй заметила миссис Тич, притаившуюся в дверях мясной лавки и смотревшую на Тыквоголового так, словно к ним явился сам дьявол.

– Эти костюмы довольно аккуратно сшиты, не находишь? – прошептал Терренс на ухо Фэй. – Искусные маски. Прямо как в кино. – Затем он заметил наполнение корзины велосипеда. – О, ты не забыла о беконе. Умница.

Она прищурилась, дабы получше разглядеть Тыквоголового. Если он носил маску, то Фэй не понимала принцип ее действия. Его треугольные глаза сдвинулись, брови нахмурились, а улыбка стала шире, когда он потянулся к пугалам, лежащим на полу, подобно трупам.

– Сестра Сьюки, – сказал он, медленно поднимая руку. – Говори.