Вороний народ

Сьюки не могла объяснить, как именно она понимает их щебетание. Их мысли просто приходили ей на ум, подобно песне с выученными наизусть словами. Птицы не стали задерживаться – боялись Тыквоголового, – но обещали вернуться, хотя так и не смогли ответить на ее вопросы.

Она не хотела спрашивать своих сородичей. Некоторые играли на рожках и стучали палками, остальные водили хоровод. Большинство из них казались Сьюки неразумными или растерянными, словно только очнувшимися ото сна.

Тыквоголовый возглавил танец, все быстрее и быстрее звеня своим колокольчиком. Темп нарастал, и танцоры закружились, точно падающие семена платана. Зигзагообразная улыбка Тыквоголового стала шире, когда танец превратился в своего рода безумие. Он поманил Сьюки присоединиться к ним.

Она вежливо улыбнулась и покачала головой, сидя на руках. Танцы доставляли ей мало радости.

Улыбка их предводителя слегка померкла. Он принялся кружиться в танце по направлению к ней. Сьюки не могла не радоваться тому, что вскоре он окажется рядом. У нее не билось сердце и не пробегали мурашки по коже, но где-то в глубине души она чувствовала прилив радости при мысли о том, что проведет время со своим Тыквоголовшеством. У танцоров установился собственный ритм, и они продолжали кружиться, когда их предводитель отбросил колокольчик и палку и сел рядом со Сьюки на старые каменные ступени.

– Тебя что-то беспокоит, сестра моя? Почему бы тебе не присоединиться к танцам?

– Я не в настроении танцевать, забавляться и тому подобное, – призналась Сьюки. – Мне достаточно, сидеть здесь и разбираться со своими беспорядочными мыслями.

– И что это за беспорядочные мысли, сестра Сьюки?

Он назвал ее по имени, и у нее возникло воспоминание о волнении и румянце.

– Запутанные мысли. Детские размышления. Я лишь глупая болтушка и не стану тревожить тебя этим.

– Но ты должна. – Тыквоголовый взял ее руку в перчатке в свою. – Мы – вороний народ, мы делимся своими мыслями и мечтами. Не стоит беспокоиться. Пожалуйста. Расскажи мне.

Еще мгновение Сьюки наблюдала за танцующими братьями и сестрами. Голос в ее голове твердил ей, что поделиться проблемой – значит наполовину ее решить. Ее смущало, что такие мысли приходили ей в голову, словно эхо из другого места, от другой Сьюки.

– Если нас действительно именуют вороньим народом, – начала она, – то почему мы не дружим с воронами и другими птицами? Почему мы их так боимся?

– Мы их не боимся, Сьюки. – Тыквоголовый ощетинился от такого предположения. – Это они нас боятся.

– Прости. – Она склонила голову. – Я ничего такого не имела в виду.

– Нет, нет. Это хороший вопрос. – Тыквоголовый поднял взгляд к небу, высматривая птиц. – Было время, когда мы дружили с птицами, особенно с воронами и галками. Мы танцевали с ними, как сейчас танцуют твои братья и сестры. Пели песни, рассказывали истории и вместе присматривали за землей, будучи духами и хранителями. Затем пришли люди. Они выращивали урожай и хотели оставить все для себя. Они вбили клин между нами. Изменили нас. Изуродовали. Придали нам отвратительный вид, дабы отпугнуть наших старых друзей, и теперь они разлетаются при одном только нашем появлении. – Тыквоголовый снова повернулся к Сьюки. Она почувствовала на себе его взгляд. – Но не это беспокоит тебя, не так ли, сестра? – спросил он. – Поведай мне. Расскажи правду.

– У меня в голове крутятся воспоминания, – призналась она, сжимая его руку. – Мысли о другом времени. Обо мне другой. Они далекие и легкие, точно облака в небе, но я все равно чувствую их присутствие, как обрывки сна. Что это значит, мое Тыквоголовшество?

Тыквоголовый окинул взглядом танцующих братьев и сестер, затем снова обратился к Сьюки, понизив голос.

– Ты не такая, как другие, – сказал он ей. – Твой ум быстр и хитер, точно у лисы. Мне это нравится. Что это значит? Это значит, я могу доверять тебе, и ты поможешь придать нашим жизням больше значения.

– Как это сделать? Мы ничего не можем, кроме как танцевать весь день. Нам нужен дом, место для отдыха наших усталых костей – не то чтобы у нас имелись кости как таковые, – но все равно дом. Иначе какой в нас смысл?

– У меня есть кое-какие идеи на сей счет, – сказал Тыквоголовый, жестом указывая на аббатство, а затем на лес вокруг него. – Это место все еще хранит в себе часть древней силы.

– Ты имеешь в виду то, что сделало нас теми, кто мы есть.

– Я говорю о магии.

Сьюки сомневалась.

– Я не очень-то верю в магию.

– И все же мы здесь. – Тыквоголовый широко раскинул руки. – Какие еще доказательства тебе нужны?

– Я верю в тебя, – призналась ему Сьюки. – Верю в нас, вороний народ, здесь и сейчас, и если ты считаешь, что это магия свела нас вместе, то да, тогда в нее я тоже верю.

– Очень хорошо, сестра, очень хорошо. В этом мире почти не осталось магии, что придает ей еще больше ценности, и именно она помогает нам здравствовать и держаться вместе. Существует одна книга… – начал он, но остановился, будто сказал слишком много.

– Что за книга? – спросила Сьюки. – Магическая?