Вороний народ

– Да. Закрой свой рот. – Тыквоголовый протянул руку в перчатке, схватил Терренса и притянул к себе, шепча ему на ухо древние слова. Запретные слова. Слова силы. Слова боли.

Фэй беспомощно наблюдала, как ее отец забился в конвульсиях, крича в агонии, его глаза закатились, а колени подогнулись. Он рухнул на землю, но его конечности все еще дергались.

– Оставь его в покое! – крикнула Фэй, борясь с порывом переступить черту.

– Отдай мне книгу.

– Нет, мое Тыквоголовшество, нет. Мы говорили, что не причиним вреда… – Сьюки бросилась вперед, но Тыквоголовый размахнулся и наотмашь ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Сьюки пораженно отшатнулась.

– Не вмешивайся. – Тыквоголовый обхватил голову Терренса и еще раз выплюнул слова ему в ухо. Фэй крепко зажмурилась и зажала уши руками, чтобы заглушить крики отца.

– Отдай мне книгу, – потребовал демон, – или твой отец станет одним из нас.

– Постой. Ладно. Ты можешь забрать ее. Я отдам тебе книгу.

Тыквоголовый отпустил Терренса, который упал вперед, бормоча:

– Фэй, нет, это не…

– Папа, тебе лучше помолчать.

– Но, Фэй…

– Пап, умолкни.

– Никаких фокусов, – предупредил Тыквоголовый, протягивая к ней руку.

– Отойди, – приказала Фэй, поднимая книгу и прижимая ее к груди. – Ну же, отступи, и ты получишь ее.

Тыквоголовый снова прошептал слова на ухо Терренсу, и глаза старика расширились от боли.

Фэй почувствовала, как на щеку упала холодная капля дождя, а за ней еще и еще. Опустив взгляд, она увидела жирные пятна на дороге. На черной соли.

– О нет.

Разразилась буря, ливень с шипением хлестал по листве и плескался вокруг нее. Черная соль начала расплываться. Подняв голову, Фэй увидела, что Тыквоголовый ухмыляется. Дождь лил во всю силу, и защитную линию смыло в мгновение ока.

Фэй заглянула в треугольные глаза Тыквоголового.

– Хочешь эту книгу, ты, большой оранжевоголовый уродец? Можешь забирать. – Она развернулась вокруг своей оси, словно метатель ядра, и швырнула книгу в темноту леса.

Тыквоголовый бросился за ней.

– Найдите ее, братья и сестры. Найдите и сейчас же принесите ее мне!

Фэй ринулась к отцу, который свернулся клубочком на земле.

– Папа. Скорее, садись на велосипед. – Она подняла его на ноги, и они вдвоем зашагали к лежащему неподалеку велосипеду. Фэй удерживала отца в вертикальном положении, пока он пытался перекинуть ногу через перекладину. – Ну же, папа. Подвинься и держись, – сказала она, втиснулась между ним и рулем и оттолкнулась, прежде чем начать крутить педали, направляясь по дороге в деревню. Возможно, со стороны ее отец и выглядел худощавым, но из-за дополнительного веса ей потребовалось в два раза больше времени, чтобы тронуться с места. – Помоги мне, папа. Толкай.

Терренс оглянулся на лес, где вороний народ рылся в густой траве в поисках книги.

– Фэй, я пытался сказать тебе, что это не книга твоей матери.

– Я знаю, пап, знаю. И у нас есть около десяти секунд, прежде чем старая тыквенная башка тоже это поймет. Поехали!

32 Бог пугал

– Владыка. Я нашел ее, она у меня. – Молния тихо пульсировала в облаках над головой, когда пугало с улыбающимся клоунским лицом подбежало к Тыквоголовому. Оно держало в руках толстую книгу в кожаном переплете и напоминало потрепанного Моисея, спустившегося с горы Синай.

– Молодец, брат, отдай ее мне. – Тыквоголовый выхватил томик и принялся листать его руками в перчатках.

Сьюки стояла в стороне от остальных, наблюдая с перекрестка, пока дождь усиливался, а над головой гремел гром. Она знала, что должна чувствовать холод и сырость, но единственным ощущением был скрутившийся в животе стыд.

Любимый Тыквоголовый ударил ее по лицу и отвернулся от нее. Даже его имя оказалось ложью. Как назвала его девушка в очках? Кефапепо? В его словах не было правды. Теперь она это знала. Как и то, что ей здесь не место.

– Нет. Нет, – рассвирепел Тыквоголовый, когда ветер начал перелистывать страницу за страницей. Остальные пугала столпились вокруг него. Сьюки протиснулась вперед и вытянулась, чтобы получше рассмотреть происходящее. В руках он держал книгу со старинными гравюрами. Картинки. Немного слов. – Это не то. Это не та книга. Дурак, это не та книга. Не та книга! – Он захлопнул томик, схватил его обеими руками и начал бить им по голове улыбающегося пугала. – Она солгала. Солгала нам. – Некоторые представители вороньего народа смеялись, хлопали в ладоши и тыкали пальцами, другие в страхе попятились, когда сверкнула молния и загремел гром.

Сьюки поморщилась при воспоминании о побоях от отца, когда она бывала непослушной. Она научилась сворачиваться калачиком, закрывать голову и твердить себе, что скоро все закончится. Позже они садились ужинать и улыбались, будто ничего не произошло. Сьюки всегда присоединялась к этой лжи, но больше всего ей хотелось сбежать, выйти и заблудиться, чтобы больше никогда не возвращаться. То была другая жизнь. Жизнь, которая продолжала настаивать на том, что именно она настоящая. Жизнь Сюзанны Габриэль.