Воронка бесконечности

– Ерунда! Не всегда это так… И потом… вообще-то не все так просто… – Тут она сделала над собой усилие, перевела дух. – Ведь если людей ни во что не ставят, издеваются над ними, кормят аминазином, обкалывают сульфозином, всячески топчут их достоинство, то почему они должны еще потом о чем-то жалеть, ну, скажи, а? Это уж вовсе мазохизм какой-то получается… Ныть: «Возьмите нас обратно!», так, что ли, по-твоему?

– Майк, ну, не со всеми же так… И вообще, все-таки и вредная же ты! – возмутилась подруга. – Вот не терпишь ты чужого мнения! Какая!

– Ага, знаю. Только ты же помнишь, какая у бабушки Юли есть хулиганская присказка на этот счет: «Какая уж есть, не обратно лезть!»

– Ох, ну и юмористка же твоя бабушка, и на все, поди, у нее ответ! – захихикала подруга, очень похоже изображая горьковский говор.

– И вовсе не юмористка, а фольклористка, по говорам специалистка! – игриво, в стихотворной форме, парировала она.

Только к вечеру они засели за учебники.

Звонок в дверь раздался вечером – тревожный, громкий, требовательный – как выстрелил, резко, неожиданно.

Она вздрогнула, побледнела, голос сразу перестал слушаться.

Она точно знала, кто это пришел.

– Майка, слушай… Открой, пожалуйста, дверь, а?

– А что случилось-то? Ты что, знаешь, кто это?

– Понимаешь, просто мне кажется… Да нет, я почти уверена – это он… Это Олежка…

– Да ты что? Слушай, правда, что ли? А с чего это он вдруг может заявиться? Ведь вы же вроде совсем с ним разбежались… Или не совсем?

Она не виделась с Олежкой уже много месяцев, с прошлой осени, и ей казалось, что все это уже в прошлом, что она, наконец, преодолела, забыла, покончила с этим своим наваждением…

Но вот раздался звонок – и она по-настоящему испугалась. Чего? Того, что не выдержит, не устоит…

– Майк, и вот еще что, – почти прошептала она срывающимся голосом. Голос отказывался подчиняться ей. – Если это точно он, то, пожалуйста, не оставляй меня с ним наедине, ни на минуту, ладно? Вообще, не выходи из комнаты, пока он здесь, поняла? Ну, пожалуйста, ну, я прошу тебя!.. Да нет, это как раз очень удобно в данном случае, – моментально отреагировала она на немой вопрос, который прочитала в глазах подруги.

По голосу в прихожей она сразу поняла: это он.

Она не вышла, ждала, что Майка проведет его в большую комнату.

– Здравствуй, Майя! – голос Олежки был бодрым и жизнерадостным. Чересчур бодрым и жизнерадостным. Он совсем не изменился, был, как всегда, аккуратен и – это она увидела сразу – совершенно трезв. – Ну как дела, чем вы сейчас занимаетесь?

– Привет, – она изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал и звучал естественно. Но посмотреть на него она боялась. – Мы к экзамену готовимся, он будет послезавтра. Жутко заняты. Очень много надо еще сделать.

– Ну, ни пуха вам!.. Послушай, Майя, – в голосе Олежки послышалась железная решимость. – Мне надо с тобой поговорить, слышишь?

Верная обещанию любимая подруга не двинулась с места, взяла в руки учебник, полистала его и как будто погрузилась в чтение.

– Знаешь, по-моему, все ведь уже сказано… Может, не надо? И мне сейчас вообще-то и некогда, и не до этого совсем. Давай в другой раз как-нибудь, ладно? – глухим беспомощным голосом произнесла она, упорно не глядя на Олежку.

– Нет уж, давай сейчас! – В его голосе зазвучали металлические нотки. – Мы уже давно не виделись и не разговаривали. Я хочу знать, наконец… Я вообще не очень-то понял… Ну, как же… Мы ведь так, как-то непонятно… Так вот, вдруг расстались… Ты просто пропала, перестала отвечать на звонки. Послушай, скажи… – Тут он осекся, посмотрел на ее подругу и произнес, ни к кому не обращаясь: – Но только я хотел поговорить с глазу на глаз, ну, то есть, без свидетелей…

– Ты же знаешь, Майя – моя подруга, она не помешает… Говори при ней, пожалуйста, – она не выпускала из рук раскрытый учебник, старалась говорить ровно, холодным, безразличным тоном, из последних сил делала вид, что ее совершенно не интересует этот разговор.

– Ну ладно, раз уж так… Хотя я на месте твоей подруги ни за что не стал бы мешать, когда людям надо поговорить наедине…

Любимая подруга заерзала на диване, но не двинулась с места, демонстративно читала книгу, медленно переворачивала страницы.

– Майя, – заговорил он снова, – ты что, правда решила, совсем со мной… меня бросить… Ты что, правда, больше не хочешь быть со мной? Ты больше… Ты не любишь меня, да?

Голос его, умоляющий, покорный, охрип, сорвался. Она не отвечала, только слушала, глядя не на него, куда-то в сторону. Нет, только не в глаза… В глаза ему смотреть нельзя! Ах, вот даже как! Теперь он решил действовать на ее чувства, хочет ее разжалобить… Его голос звучал приглушенно, будто откуда-то издалека… А в ушах все усиливался непонятно откуда возникший шум, что-то жужжало или гудело. И еще она испытывала странное неудобство – ведь еще не так давно они с Олежкой были близкими людьми, а что теперь?

Она по-прежнему смотрела в сторону. Олежка взял себя в руки и заговорил снова. Голос его становился все более твердым: