Воронка бесконечности

Леша, муж, встретил меня дома, как всегда, со свойственным ему легким юмором, в котором, правда, слегка проступало ехидство, но, в общем, обрадовался встрече. Я с удовольствием отметила, что, по крайней мере, сегодня он совсем не прикладывался к бутылке: иначе градус ехидства и вредности у него сразу оказался бы выше нормы. Обе наши кошки, неразлучные подружки Машка и Мрявка, почувствовавшие, что я вернулась, когда я только еще подходила к двери, тоже, как по команде, одновременно вышли меня встречать, синхронно потянулись, по очереди выгнули спинки. Изящная, угольно-черная, похожая на небольшую гибкую пантеру, с большим белым пятном на шее, желтоглазая Маша с любопытством и даже беспокойством методично, подробно обнюхала мои брюки, сапожки, потом мою руку, – я погладила ее по мягкой шерстке – деликатно чихнула, покачала головой, и, как мне показалось, укоризненно посмотрела на меня. Я просто прочитала в ее глазах, услышала слова упрека: «Ну, вот где тебя носило столько времени, а? Скажи, где ты могла набрать такой отвратительный букет запахов? Вот что мне теперь с тобой делать?» Да, вот уже в который раз я убедилась: животные часто бывают умнее людей, во всяком случае, многих, и уж, точно, отзывчивее, они умеют быть благодарными… Затем ласковая Машка, считавшая своей прямой обязанностью заботиться об укотяренных ею неразумных хозяевах, два-три раза искренне, ласково потерлась о мою ногу, несколько раз слегка боднула ее головой, но ничего не сказала: по характеру она хозяйственна и рассудительна, но не слишком общительна, сдержанна, молчалива, недоверчива, особенно к чужим. Мрява, небольшая, очень пушистая трехцветная кошечка, с ангельским выражением мордочки (но отнюдь не ангельского нрава), с рыжими и черными пятнами, беспорядочно разбросанными на белой шерсти, уставилась на меня огромными, продолговатыми, поразительного виноградного цвета, нахальными кошачьими глазищами. Эта кошка сама назвала себя Мрявкой еще в своем далеком босолапом кошачьем детстве: любую свою речь она всегда начинает со слова «Мря!» Вот и теперь Мрявка одобрительно мрявкнула в знак приветствия: по характеру она любознательна, разговорчива и горласта, решительна, даже упряма и очень нетерпелива – полная противоположность Машки.

После исполнения обязательной программы кошачьего приветствия обе подружки, деловито помахивая хвостами и размеренно покачивая боками – Машка, как обычно, следом за нахальной л ид ершей Мрявкой, – отправились в столовую-кухню узнать, не готов ли их ужин. И даже недоверчивая красноухая черепашка, что живет у меня в комнате в акватеррариуме, – и та слезла со стеклянной полочки, где она грелась под теплыми лучами лампочки, притворяющейся солнцем, и прижалась в знак приветствия к стеклу своего жилища, высоко подняв над водой небольшую продолговатую голову и выпучив от радости глаза, точно пришитые черными нитками зеленые пуговки. Ну и, конечно же, она тоже ждала свой ужин – чайную ложку крупного мотыля.

Вечер прошел спокойно, тихо, уютно.

Поздно вечером, когда Леша уже погасил свет и, казалось, заснул, я уединилась в своей комнате. Захотелось просмотреть старые записи, дневники. Они лежали в особом ящичке, вместе со старыми фотографиями, отдельно от деловых бумаг, вырезок, набросков, распечаток, лекционных материалов. Не хотелось, чтобы муж случайно наткнулся на них, увидел.

Старые дневники… Вот даже бумага пожелтела, постарела. Ну и чем они пахнут? Запах чего-то близкого, родного. Да, пахнут юностью, радостью, энергией… И немного пылью.

А, вот и оно! Это было как раз то, что я хотела найти.

Я взяла в руки слегка пожелтевшую тетрадь и прочитала:

«Пирамидка.

…Жила-была на белом свете маленькая сверкающая прозрачная Пирамидка. Но возможно, и не маленькая, а очень большая – огромная! А может, и не сверкающая, и не прозрачная, потому что нельзя было увидеть, что у нее там, внутри. Хотя, может так быть, что она была даже и не Пирамидка, а вовсе конус. Точно известно одно: она была крохотной частичкой, микрокосмом Вселенной, но непостижимым образом вся Вселенная помещалась в ней.

Возможно – в сказке все бывает.

Сколько лет было Пирамидке? Кто знает? Пирамидка жила всегда, наверное. Она не имела возраста.

Жила Пирамидка совсем одна…

Она ощущала себя маленькой сверкающей прозрачной Пирамидкой и совершенно сливалась с ней. Вообще-то она всегда носила Пирамидку внутри. У самого сердца. И Пирамидка стучала у нее внутри – тук-тук! – прямо как сердце. Но каким-то непостижимым образом Пирамидка была и ею самой, и заполняла ее всю, и оказывалась одновременно и крохотной сущностью, и огромной, как Вселенная…»

Да! Это именно то, что я искала. Когда это было написано?.. Но значит, уже тогда мне приходили в голову такие мысли? Так. Ладно, а что там дальше, я что-то совсем не помню?