Воровка

Я припарковался в конце квартала, пешком подошел к ее крыльцу и уже собирался нажать на кнопку звонка, когда из-за угла вырулил автомобиль, точно на ту улицу, где стоял я. Я остановился, чтобы взглянуть на него, и тут же заподозрил, что он направляется к дому Кэмми. Имелось два варианта… Я мог вернуться на подъездную дорогу, рискнув пройти мимо него, когда он свернул бы, – или схорониться за стеной таунхауса и подождать. Я выбрал второй вариант. Кэмми располагалась в крайних апартаментах, весьма удачно для меня: я пристроился спиной к стене, лицом к соседской ограде. Соседи держали йорка: тот обнюхивал что-то под забором.

Йорки – шумные и говорливые собаки. Стоило ему заметить меня, он продолжил бы лаять до тех пор, пока кто-нибудь не пришел бы проверить, в чем дело.

Как я и предполагал, машина заехала во двор. Послышался хлопок автомобильной двери и шелест чужих шагов. Наверняка это Кэмми, подумал я. Возвращается от какого-то парня, с которым провела ночь. Но это оказалась не Кэмми. Я услышал два голоса: один принадлежал Оливии, второй – какому-то мужчине. Я едва не сорвался из-за угла и не ринулся навстречу к ней, когда входная дверь открылась, и Кэмми взвизгнула:

– Вы точно-точно переспали!

Оливия вымученно рассмеялась. Ублюдок – кем бы он ни был – смеялся с Кэмми в унисон.

– Не твое собачье дело, – оскалилась Оливия. – С дороги. Мне нужно готовиться к занятиям.

К занятиям! Я сполз на землю. Она училась на юридическом. Встретила парня. Так быстро. Она даже не вспоминала обо мне, а я проехал сотни миль, чтобы завоевать ее обратно.

До чего же глупо.

Должно быть, Кэмми ушла в глубь дома, потому что Оливия развернулась в проходе и поблагодарила своего спутника.

– Увидимся позже, – сказала она. – Спасибо за вечер. Мне это было нужно.

Я отчетливо услышал звук поцелуя, прежде чем он вернулся в машину и уехал прочь. На пять минут я остался там же, где стоял, – часть меня кипела, другая часть разбивалась на тысячу осколков от боли, а третья чувствовала себя преданной. Но все же я собрался и постучал в дверь.

На Кэмми, открывшей ее, не было ничего, кроме растянутой футболки с Джоном Уэйном. Она держала кружку с кофе, которую едва не выронила, увидев, кто перед ней. Я забрал кружку из ее ослабевших пальцев и сделал глоток.

– Господи. Боже.

Она шагнула на улицу, прикрывая за собой дверь.

– Я хочу ее увидеть, – сказал я. – Сейчас же.

– Ты с ума сошел – заявляться сюда просто так?

– Приведи ее, – сказал я, вручая ей кофе обратно, и она уставилась на меня, будто я требовал раздобыть целый церковный орга́н.

– Нет, – сказала она, опомнившись. – Я не позволю тебе снова с ней так поступить.

– Как «так»?

– Устраивать ей твои чертовы ментальные игры, – сорвалась она. – Она в порядке. Она счастлива. Ей нужно, чтобы ее оставили в покое.

– Ей нужен я, Кэмми. Мы созданы друг для друга.

В какое-то мгновение показалось, что она даст мне пощечину, но она лишь обозленно, явно сдерживаясь, приложилась к кофе.

– Не-а, – она отняла от кружки указательный палец и ткнула им в меня. – Ты лживый изменщик и полный кусок дерьма. Она достойна большего.

Лучше бы она дала мне пощечину. Она была права по большей части. Но ради Оливии я мог стать лучше. Я мог быть тем, кого она достойна, потому что любил ее.

– Никто не полюбит ее так, как люблю ее я, – сказал я. – А теперь отойди, Кэмми, пока я сам тебя не подвинул. Потому что я войду туда, чего бы мне…

Она задумалась на мгновение, прежде чем шагнуть в сторону.

– Ладно, – сказала она.

Я открыл дверь и тут же оказался в прихожей.

Слева от меня находилась кухня и что-то напоминавшее гостиную, справа – лестничный пролет. Я направился к лестнице и уже поднялся на три ступени, когда Кэмми окликнула:

– Знаешь, она была беременна.

Я замер.

– Что?

– После вашего волшебного рандеву в лунном свете.

Я обернулся к ней. Сердце едва не вырывалось из груди. Я мысленно вернулся в ту ночь. Я не использовал презерватив. Не прервал акт. Во всем теле разлилось странное, жуткое покалывание. Она была беременна. Была… была… была…

– Была?

Кэмми сжала губы и многозначительно вскинула брови. На что она намекала? Боль медленно разливалась под ребрами и выплескивалась наружу. Почему она так поступила? Как она могла?

– Лучше бы тебе отпустить ее, – сказала она. – Между вами не просто вода утекла, между вами дерьмо и мертвецы, в которых уже копошатся могильные черви. Так что убирайся к черту из моего дома, пока я не вызвала полицию.

Ей не нужно было повторять дважды. С меня хватило. Навсегда.

Глава 22

Настоящее

Мы возвращаемся в отель и приводим себя в порядок к ужину. Она принимает душ первой, а когда наступает моя очередь, берется за макияж и прическу. Мы до сих пор не целовались. Наш физический контакт ограничился тем, что мы держались за руки, прогуливаясь среди торговых рядов. Я жду ее на балконе, пока она выбирает платье. Когда она выходит, сообщая, что готова, мои глаза стекленеют.

– Ты пялишься, – говорит она.

– Ага…