Воровка

Она улыбается слабо, мимолетно, словно ничуть мне не верит. Но ничего страшного. Остаток вечности я планирую провести, убеждая ее в том, насколько она бесценна.

Заказываю для нее стейк «Нью-Йорк стрип» – на косточке. Она пробует только мягкую мясную часть, потому что считает, что его правильно есть именно так.

– Он не такой нежный, зато вкус более насыщенный. Это стейковая версия тебя, – говорю я.

– Зачем ты постоянно сравниваешь меня то с животными, то с обувью, а теперь еще и с едой?

– Потому что я воспринимаю мир как отражение Оливии. Я сравниваю животных, обувь и еду с тобой, а не наоборот.

– Ого, – пригубляет вино она. – Плохи твои дела.

Я начинаю напевать, вольно интерпретируя U Got It Bad Ашера, и она шипит на меня, стеснительно озираясь.

– Пение – это явно не твое, лучше тебе не пытаться, – она улыбается. – Но если бы ты мог перевести слова песни на французский…

– Quand vous dites que vous les aimez, et vous savez vraiment tout ce qui sert à la matière n’ont pas d’importance pas plus…

Она вздыхает.

– На французском все звучит лучше, даже твой сип задушенной кошки.

Я смеюсь, оглаживая ее пальцы.

В штате Флорида подают воистину непревзойденные блюда. Оливия нерешительно признает, что «Нью-Йорк стрип» вкуснее филе. Когда мы заканчиваем, для нас проводят экскурсию по кухне и винному погребу – традиция в Bern’s.

Наш гид останавливается перед запертой клетью, за которой находится целая библиотека винных бутылок. Глаза Оливии расширяются, когда он демонстрирует бутылку портвейна, одна унция которого стоит двести пятьдесят долларов.

– Его вкус – праздник на вашем языке, – шутливо говорит он.

Вскидываю брови. Я стою позади нее, поэтому мне легко обвить ее руками сзади и шепнуть ей на ухо:

– Хочешь попробовать, Герцогиня? Праздник на твоем языке…

Она отрицательно качает головой, но я киваю нашему гиду:

– Отправьте его в комнату для десертов.

Она недоуменно уточняет:

– Куда?

– Наше пребывание в Bern’s еще не подошло к концу. В ресторане есть отдельное помещение, только для десертов.

По лестнице мы поднимаемся в еще одно тускло освещенное помещение. Десертная комната похожа на лабиринт, и сложно представить, как выбраться отсюда самостоятельно, не заблудившись. Нас проводят мимо не меньше десяти индивидуальных кабинок в форме стеклянных сфер, за каждой из которых расположены сервировочные столы. Для каждого гостя обеспечивается собственное тихое и замкнутое пространство, чтобы насладиться сладким. Наш столик на двоих расположен в глубине ресторана: странная и романтичная атмосфера. Оливия уже выпила два бокала вина и теперь расслабленно улыбается. Едва нас оставляют наедине, она поворачивается ко мне и говорит то, что заставляет меня поперхнуться водой.

– Как думаешь, мы могли бы заняться сексом прямо здесь?

Я медленно ставлю стакан на стол.

– Ты пьяна, да?

– Я давно не пила вино, – признает она. – Чувствую себя беззаботной.

– Настолько беззаботной, что готова заняться сексом в публичном месте?

– Я просто хочу тебя.

Я зрелый мужчина, но мое сердце пропускает удар.

– Нет, – твердо говорю я. – Это мой любимый ресторан, и я не допущу, чтобы нас вышвырнули отсюда навсегда из-за того, что ты не можешь потерпеть один час.

– Я не могу ждать целый час, – выдыхает она. – Пожалуйста.

Я стискиваю зубы.

– Ты делаешь так, когда злишься, – она указывает на мою челюсть. – Ты злишься?

– Да.

– Почему?

– Потому что очень хочу мороженое с орехом макадамия.

Она наклоняется вперед, грудью упираясь в край стола.

– Больше, чем хочешь меня?

Я встаю и беру ее за руку, заставляя ее подняться вслед за мной.

– До машины же дотерпишь?

Она кивает. Едва мы заворачиваем за угол, наш официант возвращается с портером, унция которого оценивается в двести пятьдесят долларов. Я принимаю его и передаю ей. Она опрокидывает его в себя залпом, словно дешевый шот. Официант вздрагивает, и я смеюсь, вручая ему свою кредитную карту.

– Поторопитесь, – прошу я. Он мчится прочь, и я впечатываю ее в стену, приникая к ее губам. – И что, на вкус как праздник на твоем языке?

– Приемлемо, – отвечает она. – Я бы предпочла на своем языке кое-что другое…

– Боже.

Углубляю поцелуй так, чтобы ощутить флер престижного вина, что она выпила только что. Когда я оборачиваюсь, официант уже вернулся с моей картой. Я торопливо расписываюсь в чеке и тащу ее вон из ресторана.

Спустя пятнадцать напряженных и незабываемых минут, проведенных на заднем сиденье мини-фургона, припаркованного напротив аптеки, мы едем к кафе-мороженому и, устроившись снаружи, наслаждаемся нашими рожками.

– Не идет ни в какое сравнение с Jaxson’s, – говорит она, слизывая подтекающее мороженое со своего запястья.

Я ухмыляюсь, наблюдая за машинами, пролетающими по шоссе.

– Как думаешь, нам это когда-нибудь наскучит?