Воровка

– Меня зовут доктор Летч, я звоню из медицинского центра Западного Бока. Мистер Дрейк, ваша жена поступила к нам несколько часов назад.

Я ударил по тормозам, вывернул руль до упора, так что шины издали мучительный свист по асфальту, и рванул в противоположном направлении. Какой-то внедорожник шарахнулся от меня, вильнул и оглушительно загудел в гудок.

– Что с ней?

Доктор прокашлялся.

– Она выпила целую упаковку снотворного. Ваша домработница обнаружила ее и вызвала 911. Сейчас она стабильна, но мы были бы благодарны, если бы вы могли приехать.

Я остановился на светофоре и провел рукой по волосам. Это была моя вина. Я знал, что развод давался ей тяжело, но самоубийство? На нее совсем не похоже.

– Конечно… уже еду.

Я повесил трубку. Повесил трубку и кулаком ударил по рулю. Некоторым мечтам не суждено осуществиться.

Когда я прибыл в больницу, Леа уже очнулась и просила увидеть меня. Я вошел в ее палату, и мое сердце едва не остановилось. Она сидела, опершись на подушки, подложенные под спину, настолько бледная, что казалась прозрачной; волосы – крысиное гнездо. Ее веки были прикрыты, и я воспользовался секундой, чтобы изменить выражение своего лица.

Стоило мне сделать несколько шагов, как она открыла глаза. И едва поняла, кто перед ней, разразилась рыданиями. Я присел на край ее постели, и она ухватилась за меня, всхлипывая с такой страстью, что ее слезы пропитали мою футболку насквозь. Я держал ее долго, и мне хотелось бы сказать, что меня посещали глубокие, значимые мысли, но, по правде, я словно оцепенел. Что-то беспокоило меня, но я никак не мог уловить, что именно. Сказал самому себе: здесь холодно.

– Леа, – произнес я наконец, отстраняя ее от своей груди и снова устраивая на подушки. – Зачем?

Ее лицо было влажным и красным. Под глазами, точно полумесяцы, залегли темные круги. Она отвернулась.

– Ты бросил меня.

Три слова. Я едва не захлебнулся раскаянием.

Она была права.

– Леа, – сказал я. – Я не тот, кто тебе нужен. Я…

Она оборвала меня, развеивая все, что я хотел сказать, в промозглом больничном воздухе.

– Калеб, пожалуйста, вернись домой. Я беременна.

Я закрыл глаза.

Нет!

Нет!

Нет…

– Ты проглотила упаковку снотворного и попыталась убить не только себя, но и моего ребенка?

Она упорно не смотрела на меня.

– Я думала, ты бросил меня, и не хотела жить. Пожалуйста, Калеб… это ужасная глупость, теперь я это понимаю. Прости меня.

Я сам не мог понять, что чувствовал. Что-то между желанием встать и уйти от нее навсегда и желанием остаться и защитить ребенка.

– Я никогда не прощу тебя, – сказал я. – Защищать жизнь, которую ты можешь дать, – твоя ответственность. Мы могли бы все обсудить. Я всегда буду рядом, чтобы помочь.

Ее щеки порозовели.

– Ты имеешь в виду… помочь мне, пока мы разведены?

Она опустила голову, глядя на меня. В ее зрачках словно полыхнуло пламя.

Я ничего не сказал. Мы играли в гляделки, и никто не намеревался проигрывать. Именно это я и имел в виду.

– Если ты не останешься со мной, я не сохраню этого ребенка. Я не стану матерью-одиночкой.

– Ты, должно быть, шутишь.

Я и предположить не мог, что она осмелится угрожать мне этим вопросом. Слишком низко даже для нее. Я открыл рот, готовый угрожать в ответ – говорить то, о чем, скорее всего, пожалею, – но в коридоре раздался звук шагов. Бодрых, так и кричащих, что приближается доктор.

– Мне хотелось бы остаться наедине с моим лечащим врачом, чтобы обсудить варианты, – тихо сказала она.

– Леа…

Она вскинулась.

– Вон.

Я перевел взгляд с нее на того, кто, судя по всему, был доктором Летчем. Она снова побледнела, и гнев будто бы покинул ее. Прежде чем доктор мог бы ответить, Леа объявила, что я уже ухожу.

Стоя в дверном проходе, не оборачиваясь к ней, я сказал:

– Ладно, Леа. Мы сделаем это вместе.

Мне не нужно было видеть выражение ее лица, чтобы знать, что на нем отразился триумф.

Глава 24

Настоящее

Я должен принять решение. Откладываю его. Так всегда говорила мама – ты откладываешь решение. В детстве я поступал так постоянно, измеряя комнату шагами. Наверное, у меня так и не получилось перерасти эту привычку.

Оливия тоже принимает решение, неважно, подозревает она об этом или нет. Ноа вернется за ней, потому что она из тех женщин, к которым ты возвращаешься снова, и снова, и снова, и снова. Поэтому я буду сражаться. Вот так. Таков мой единственный план действий. И если я не получу ее, если, в конце концов, она не выберет меня, я буду тем самым парнем – тем, кто проводит жизнь в одиночестве, страдая по призраку любви. Потому что, черт возьми, я больше не хочу заменять ее дешевыми копиями: Леа, Джессики, хрен-знает-кто-еще. Нахрен. Либо Оливия – либо никто. Я беру кошелек и ключи и спускаюсь по лестнице вместо того, чтобы вызвать лифт. Иду прямиком в ее офис. Ее секретарша придерживает для меня дверь. Ступая в кабинет, я улыбаюсь и беззвучно благодарю ее. А затем говорю:

– Привет.