Воровка

– Чего хочет Оливия? – Не знаю, почему задаю этот вопрос ему, а не ей, но могу думать только о том, как звучал ее голос по телефону. Что она скажет мне?

– Спасти то, что у нас осталось, – говорит он. – Мы встретились вчера, чтобы все обсудить. Между нами скопилось много конфликтов и надежд.

За годы, проведенные с Оливией, я чувствовал множество оттенков боли. Худшей была та, что я ощутил, когда зашел в номер отеля и увидел обертку от презерватива – боль ревности, обжигающая и острая. Я подвел ее. Я хотел защитить ее, а она стремилась к саморазрушению, и я не мог бы остановить ее, что бы ни делал, как бы самоотверженно ее ни любил. С этой болью могла сравниться лишь та, что она причинила, когда я пришел к ней в квартиру и обнаружил, что она снова ушла от меня.

То, что я испытываю сейчас, хуже, чем все наше прошлое, вместе взятое. Она уходит от меня, и имеет полное право. Я не смогу предпринять ничего, чтобы морально оправдать то, что она уйдет от собственного мужа – ко мне. Ноа прав, но это не значит, что я способен принять это так легко.

За последние несколько месяцев мы узнали друг друга в качестве зрелых, взрослых людей, занимались любовью как взрослые, видели друг друга как взрослых. И Оливия может отрицать это, пока не посинеет, но наши взрослые отношения работают. Как она может опять бросить меня? Мы любили друг друга. Мы любим друг друга.

– Я должен поговорить с ней.

Я встаю, и он даже не пытается остановить меня. Они спланировали все вместе? Ноа должен был прийти ко мне, чтобы передать ее окончательное решение? А мне нужно было бы смириться? Кажется, она забыла, на что я готов ради нее. Я бросаю двадцатку на барную стойку и выхожу из бара.

Глава 31

Прошлое

За неделю до того, как на свет появился мой ребенок, мне позвонили из офиса Оливии. Не Оливия – ее секретарша. Слава богу, это была новая секретарша. Прежняя, с тех времен, когда она только начинала карьеру в фирме Берни, была психопаткой. Новую девушку звали Нэнси, и сдержанным, профессиональным тоном она сообщила, что звонит от имени мисс Каспен. Три недели назад, как она сказала, Оливии поступил звонок от женщины по имени Анфиса Лисова, утверждавшей, будто она увидела американский новостной репортаж от CNN с переводом на русский язык. Она сказала, что является матерью женщины на совместной фотографии с Оливией, Джоанны Смит. Я едва не выронил трубку.

Она хотела выйти на контакт с женщиной, которая, как она подозревала, была ее дочерью. Я упал в кресло, внимательно вслушиваясь в слова Нэнси. Никто не знал, что Леа удочерили. Мы держали это втайне от прессы и были крайне осторожны – настолько осторожны, чтобы не произошла утечка слухов. Это поставило бы под угрозу ее свидетельские показания – по крайней мере, так считали партнеры. Я думал, что это поставило бы под угрозу ее ментальное здоровье. И ничего не изменилось. Кортни проживала в доме престарелых в состоянии овоща. Ее мать страдала от алкогольной зависимости. Леа едва балансировала на грани безумия – и готовилась дать жизнь моему ребенку. Какие бы истории ни плела эта женщина, нельзя было и близко подпускать ее к моей жене.

– По ее словам, она отказалась от ребенка, когда работала проституткой в Киеве, в возрасте шестнадцати лет.

Черт, черт, черт.

– Она летит в Америку, чтобы встретиться с Джоанной, – безжалостно сказала Нэнси. – Мисс Каспен пыталась отговорить ее, но она настояла. Мне поручили вас предупредить.

Черт. Почему она не рассказала раньше?

– Ладно. Передайте мне всю информацию на нее, какой вы располагаете.

Нэнси сообщила время прилета и данные отельной брони, пожелала удачи и повесила трубку.