Воровка. Королевы бандитской Одессы

— Да-с, баронесса. Бегут. Спасаются. Правда, вот тут есть преинтереснейшее интервью с дайцинским коммерческим агентом Ли Тьеао, который только что вернулся во Владивосток из Пекина. Он связывает этот отъезд с китайским Новым годом и обещает, что и китайцы, и японцы вот-вот вернутся в русские города. Однако в это, похоже, кроме сего коммерческого агента, никто не верит. Вот, полюбуйтесь — почти всю площадь последней полосы занимают объявления: о продаже мебели… еще одно такое же… а здесь мебель вкупе с утварью… Размещающие все больше и больше объявлений японцы честно пишут, что распродаются по случаю отъезда. Так разве станут люди, уезжающие ненадолго, продавать мебель, одежду, утварь…

Баронесса кивнула — двух мнений быть не могло. И это весьма удручало.

* * *

Заканчивался февраль. Двадцать седьмого «Кайзер Вильгельм дер Гроссе» пришвартовался в порту Нью-Йорка. Баронесса с удовольствием сошла на знакомый берег и с улыбкой отправилась в знакомый отель.

Вечером семейство собралось за ужином. Горели свечи, сновали официанты, исходили ароматами сочные ломти мяса на тарелках. Дамы, чуть придя в себя после морского странствия, надели лучшие украшения и платья. Глебов вышел к столу в штатском — сюртук по последней моде ему доставили буквально за несколько минут до ужина. Под мышкой он держал свежую газету.

— Алешенька, — сморщила носик Полина, — ты даже сейчас не можешь расстаться с газетой.

— Душенька, не суди строго. Да и не такая это простая газета. Я прочту вам одну заметочку, извольте.

Алексей Алексеевич развернул газету и прочитал, сразу же переводя на русский язык:

— Двадцать второго февраля, в восемь часов пятьдесят минут к югу от острова Аскольд показалось семь кораблей. В час с половиной пополудни неприятельская эскадра открыла огонь. Серьезных повреждений нет. Снарядом двенадцатидюймового орудия пробит деревянный домик мастера Кондакова: войдя через крышу, снаряд убил беременную жену Кондакова, мать четверых детей. В районе Гнилой угол снаряд пробил дом полковника Жукова, прошел спальню, разрушил печь, вещи, пробил противоположную стену и разорвался возле денежного ящика. Наконец во дворе казарм Сибирского флотского экипажа разорвался снаряд, легко ранивший пятерых матросов. Более ни убитых, ни раненых нет…

— О Господи, где же это?

— Это Владивосток, душа моя… В Гнилом углу, против ожиданий, самые уважаемые люди живут…

— Алешенька! — Полина отложила вилку. — Так, значит, война?

— Да, друг мой, боюсь, это война, — утешить женщин Глебову было нечем.

— Какой ужас… Матушка…

— Беда, детка… — согласно кивнула Ольга, и глаза ее опасно блеснули: она уже знала, что скажет смышленая падчерица, и заранее была готова дать ответ.

— А причина-то ее… — застыла в изумлении и трепете Поленька. — Господи! Да это же та ваша «проделка»… Как же теперь на свете-то жить?

— Нет, детка, не та проделка стала причиной войны… Причины всех войн одинаковы — жадность да алчность. Не пожелай кто-то получить тройной подъем, возможно, войска вышли бы раньше. А если бы некая страна не позарилась на земли другой страны, войска и вводить бы не пришлось. Жили бы себе люди, растили детей, покупали дома и наряды, путешествовали и торговали. Нет-с, судари мои, причины всех войн одни и те же — алчность и жадность!

История вторая Обезуметь от драгоценностей

— …Изумительной красоты, клянусь…

— Друг мой, но не страшно ли вам выставлять драгоценности? Ведь может вломиться какой-нибудь негодяй, сгрести все с прилавка в огромную сумку… Да еще и с продавцом сотворить что-нибудь непотребное. Для острастки. Или чтобы другие торговцы свое место знали.

— Помилуйте, что вы такое говорите? Наш торговый дом на всю страну знаменит-с. Дед мой начинал торговать на этой улице, в этом самом магазине. Папенька всего два года как отошел от прилавка, больше странствует, камни редкие выбирает… А какие у нас мастера-гранильщики работают! Какой вкус, какие руки… Ну да не об этом речь. Отродясь не бывало, чтобы среди бела дня какие-то, уж простите мне, сударь, это слово, бандиты врывались в мои магазины. К счастью, многие из тех, с кем я имею честь вести дела, могут сказать то же самое… Хотя будет ошибочным мнение, что мы вовсе никак от грабителей не защищаемся… Просто сие сделано тонко, незаметно для обывателя.