Воровка (ЛП)

Она послушно раздвигает губы и берет головку в рот, пуская меня внутрь. Ощущения непередаваемые. Теплая шелковистость ее языка, гладящего мой член, плотное касание ее щек, изысканное трение, когда она покачивает головой на моей длине… Я не могу этого вынести. Мои пальцы покалывает, а яйца напрягаются. Я слишком рано оказался на грани.

- Я уже близко, - предупреждаю я ее.

В ответ она берет меня глубже.

Ну, блядь. Я двигаю бедрами, проникая в ее рот быстрыми, короткими, неглубокими толчками. Она чувствуется невероятно. Я вот-вот кончу. Я хватаю ее за затылок, напрягаюсь и кончаю в ее рот.

Я приношу ей бархатный халат - «Казанова» не экономит на удобствах - и наливаю стакан газированной воды.

Она смотрит на меня с улыбкой.

- Спасибо. Это было… — Ее голос срывается. - Ты торопишься или мы можем остаться здесь ненадолго?

- У меня есть все время в мире. Для тебя.

Она отпивает глоток воды.

- Могу я задать личный вопрос?

- Да.

- Тициан, почему ты не попытался его продать?

Я ожидал чего угодно, но не этого вопроса.

- Может быть, я не смог найти скупщика, готового взяться за такой горячий товар.

Она задумчиво смотрит на меня.

- Нет, ты не пытался. Я поговорила с синьорой Занотти. Она сказала, что картина никогда не выставлялась на продажу.

Я не могу притворяться, что Альвиза Занотти чего-то не знала. Эта женщина - легенда. Может, она и на пенсии, но ухо держит востро.

- Когда мне было четырнадцать, я пытался найти своих родителей. Я хотел узнать, кто они такие. Наверное, я хотел понять, почему они бросили своего ребенка.

Ее голос опускается до шепота.

- И?

- Мой отец был бандитом. Мать - наркоманкой. К тому времени они оба были мертвы. Но у моей матери была семья. Брат, который был женат и имел двоих детей. Мои кузены.

Она поднимается на ноги, подходит ко мне и садится на колени. Она кладет голову мне на плечо и обнимает за талию.

- Что случилось дальше?

- Мой дядя не пытался сделать вид, что не знает кто я. Очевидно, я похож на нее. — Горькая улыбка появляется на моих губах при этом воспоминании. - Он дал мне сто евро и сказал, чтобы я держался подальше от его семьи.

Ее тело напрягается.

- Тебе было четырнадцать.

- Я был трудным подростком. Я постоянно сбегал от приемных родителей. Если бы он взял меня к себе, я бы разрушил его идеальную семью. - Я пожимаю плечами. - Я могу это понять.

- Ты нуждался в помощи, - возмущенно говорит она. - Ты его племянник. Его родная плоть и кровь. Как он мог отвернуться от тебя?

Мое сердце согревает возмущение в ее голосе. Я целую ее волосы.

- Побереги свою жалость, маленькая воровка, - говорю я ей. - Моя жизнь сложилась как нельзя лучше. В любом случае, когда я увидел картину… — Я подыскиваю нужные слова. - Ты когда-нибудь смотрела на картину и испытывала чувство сопричастности? Это звучит нелепо, но Тициан словно говорил со мной, и я не мог с ним расстаться.

- Ты позволил мне украсть ее?

Она формулирует это как вопрос, и я отвечаю ей своим вопросом.

- Ты не вернула ее в музей. Кстати, мне нравится картина, которую ты оставила мне взамен. Холст практически потрескивает от энергии. Это очень напоминает тебя.

- Я энергичная? - Она прикусывает губу, и я снова становлюсь твердым. Черт, как бы я хотел, чтобы мы были в моей спальне. Я хочу повалить ее на кровать и обнаружить все места, где ее энергия могла бы найти лучшее применение. - Интересный выбор комплимента. Я знаю, что ты король Венеции, и женщины падают к твоим ногам, но все же ты мог бы поработать над более удачными вариантами.

- Женщины падают к моим ногам? - Я сдвигаю халат в сторону и целую ее плечо. - Ты, похоже, ревнуешь, cara mia

.

- Конечно, нет. Я на тебя не претендую.

Она все еще не понимает. Я открываю рот, чтобы поправить ее, но прежде, чем я успеваю заговорить, ее желудок громко урчит.

- Ты ела? - требовательно спрашиваю я.

- На самом деле нет.

- В таком случае мы идем ужинать. - Я поднимаю ее на ноги. - По словам Игнацио, тебе нравится «Квадри».

Она морщится.

- Бедный ребенок. Я заставила его впустить меня в твой дом. У него проблемы?

Я качаю головой.

- Нет, он не виноват. Это моя вина. У моих людей приказ впускать тебя в мой дом, когда ты захочешь.

Ее глаза расширяются. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его.

- Уже десять. К тому времени, как мы приедем, «Квадри» уже будет закрыт.

Я смеюсь.

- Как ты уже знаешь, tesoro, я - король Венеции. Для меня они поработают сверхурочно.

Валентины нигде нет, когда мы выходим в общий зал. Мы берем свои пальто, и я звоню в «Квадри», чтобы предупредить их, что мы будем у них ужинать. Пока я это делаю, Лучия проверяет свой телефон.

- От Валентины нет сообщения, - говорит она, когда я заканчиваю разговор. - Странно, что она ушла, не предупредив меня.

- Может, она с кем-то уединилась.

- С кем?

- С Энцо?

Она сразу же качает головой.

- Нет, он ее не интересует. - Она хмурит брови. - Я должна найти ее, убедиться, что с ней все в порядке.

- Подожди.

Я пишу Данте, спрашивая, не знает ли он, где Валентина. Он отвечает сразу же.

Данте: Мигрень.