Воровская яма

Умка хоть и слышал все эти обращения в свой адрес, но занимался совсем другим делом. Каждого человека, входящего в тамбур, он внимательно изучал, надеясь, что когда-нибудь вместе с другими войдет и горячо любимый им Моржик. Однажды он даже ринулся за одним человеком, похожим со спины на Кольцова, но приблизившись, почувствовал по запаху, что это чужой.

Когда такие походы участились, Кторовы забеспокоились, но обязательное возвращение Умки домой примиряло их с поведением собаки, ставшей к этому времени частью их жизни.

Сегодня Умка подводил итоги: он наконец нашел станцию, свой дом и теперь шел на встречу с тем, кому надлежало за все его муки получить по заслугам.

Он действовал осторожно и наверняка. Несколько раз, осмотревшись по сторонам, Умка вжался в снег и неприметно подобрался к даче Бабрыкина. Протиснувшись в лаз, он улегся в рытвину, ставшую от снега тесной. Сейчас надо было понять, что происходит на дворе.

– Кажется, он здесь, – почувствовал Умка и стал искать подтверждение своему чутью. И впрямь, дорожки были расчищены, всюду рассыпан песок, и даже на перилах не было снега.

– Значит, хозяин приехал вчера и пока спит, – решил Умка. Он усиленно принюхивался, нет ли хотя бы запаха Жужжи, но после пожара обоняние перестало служить ему как прежде. Он лежал, положив голову на передние лапы, и ждал.

Вдруг дверь распахнулась, и на крыльцо вышел Бабрыкин. Кровь у Умки закипела, он сгруппировался и стал ждать, когда человек спустится по ступенькам во двор.

– Надо отрезать его от двери, – подумал пес, – чтобы не успел спрятаться.

Бабрыкин достал сигареты и начал спускаться.

– Еще несколько шагов, и брошусь, – решил Умка. Он высунул голову наружу, уперся лапами для рывка, и в этот момент из открытой двери выбежала собака. Это был щенок. Большой, белый и пушистый щенок. Одно ухо у него, как челка нависало на лоб, другое заваливалось набок. Умка ринулся назад, глаза его округлились, он глубоко вздохнул и понял, что это существо похоже на того смешного большеногого щенка, каким он был в детстве. Только под грудью у этого красавца было знакомое золотистое пятно, которое так шло Жужже. Умка сжался, щеки его подтянулись к ушам, и он почувствовал, что из глаз потекли слезы. Это было впервые, и он этого не стеснялся. Когда Бабрыкин взял щенка на руки и стал гладить, Умку перестала колотить нервная дрожь, мышцы расслабились, он понял, что не бросится. Его сына любят, и это меняло дело. Умка очень хотел, чтобы его сын был счастлив.

Бабрыкин отпустил щенка на снег. Малыш, почувствовав присутствие

Умки, начал лаять. Умка секунду слушал переливчатый, приглашающий для знакомства голос сына, но решил не привлекать внимания.

– Пусть растет, еще повидаемся.

Он выбрался из лаза и, не оглядываясь, побежал к лесу.

* * *

Все это время Кольцов не переставал искать Умку. Несколько раз он приходил к Устоеву и подолгу ждал, не появится ли собака. Потом до него дошел слух, что Умку видели в электричке. Теперь, возвращаясь с работы, Кольцов поглядывал из окон, не мелькнет ли где-нибудь на платформе собака, похожая на Умку.

В этот день он освободился пораньше. Работа над сценарием подошла к концу, оставалась редакционная правка, поэтому он торопился домой. Во время остановки на станции, где он когда-то жил, Кольцов оторвался от своих мыслей и поднял голову.

Неожиданно между ног выходивших пассажиров промелькнула собака. Кольцов успел только увидеть ее белую пушистую спину. Собака промчалась в голову поезда, и когда вагон, в котором сидел Кольцов, прошел мимо платформы, пса он не увидел.

– Умка! Это Умка! – вслух сказал Кольцов и стал пробираться в головные вагоны электрички. Народу было много, он извинялся, протискивался вперед и в то же время следил на остановках, не появится ли собака на какой-нибудь платформе. Он проехал свою станцию, но так и не добрался до головного вагона. Когда объявили Толстопятово, он оказался у дверей и на всякий случай выглянул наружу. Вдалеке на платформу выскочила собака и, не оглядываясь, побежала по тропинке к дороге. К счастью, народу было немного, и Кольцов успел броситься наперерез. Когда, задыхаясь, весь мокрый Кольцов выбежал на дорогу, собака была так далеко, что догнать ее не было сил. Тогда Кольцов набрал грудью воздуха и крикнул так, что сидевшая на заборе кошка спрыгнула на землю и метнулась в кусты.

– Умк-а-а-а! – прозвенела первая кличка, которую потерянные собаки никогда не забывают. Умка на ходу стал тормозить передними лапами и остановился как вкопанный. Казалось, что его уши встали на дыбы и начали вертеться, как перископы, из стороны в сторону.

– Умка-а-а-а! – еще громче прозвучало в воздухе. На этот раз собака все разобрала.