Воровская яма

Сделав разворот, Умка взглянул туда, откуда долетел знакомый голос. И в следующее мгновение оба поняли, что нашли друг друга. Они сорвались с места и помчались навстречу с такой скоростью, что прохожие в замешательстве уступали дорогу. Подбежав, Умка вскинул свои громадные лапы на плечи Моржика, поцеловал его, а тот, прижав свою воскресшую собаку, заплакал от счастья. Уткнувшись носом в шею Кольцова, Умка, как писательский пес, резонно стал что-то внушать своему хозяину. И тотчас Кольцов вспомнил чью-то совсем не изжившую значения мысль:

– Собака так предана, что даже не веришь в то, что человек заслуживает такой любви.

Все это было неподалеку от дома Кторовых. Поэтому эту встречу из окна увидела Вера. Она вышла и пригласила Кольцова в дом. Вскоре приехал муж. Накрыли стол и стали праздновать встречу.

Умка лежал рядом и не сводил с них глаз. Все четверо прекрасно друг друга поняли. Умку отпускали к Кольцову, но взамен договорились ездить друг к другу в гости. Неожиданно в конце разговора всплыла тема киносъемок. Кторов был продюсером сериала и пожаловался на слабый сценарий, который приходится править по ходу съемок.

– Вот и сейчас провожу вас и буду работать писателем, – с юмором признался Кторов.

Умка шевельнул хвостом и внимательно посмотрел на Кольцова.

– Моржик, вот тебе случай, – услышал Кольцов чей-то голос. – Используй его. Это твой, как ты говоришь, козырный туз.

Кольцов все понял и увлеченно рассказал о том, что закончил сценарий, который намерен предложить какой-нибудь студии.

– А вы предложите нам, – решительно заявил Кторов и передал визитку с просьбой переслать текст по электронной почте.

Через две неделю сценарий Кольцова одобрили для съемок на одной крупной киностудии. А через год вышел фильм режиссера Карабелова, сделавший Кольцова известным.

* * *

Как-то на одной из писательских конференций Кольцов услышал выступление Бабрыкина. Они не виделись долгое время, и Кольцов был удивлен, как Бабрыкин изменился. Он похудел, отчужденные глаза стали приветливыми и открытыми. В его словах не было привычного «так сказать», говорил он четко, понятно и, главное, искренне.

Некоторые фрагменты этого выступления Кольцов запомнил почти дословно:

– Чему я больше всего удивляюсь, как история быстро меняется на глазах. Это невероятно, но в который раз защитные механизмы русской цивилизации не допустили развал и оранжевую революцию в России. При всем том Запад постоянно провоцирует нас на конфликт, проталкивает практику «управления хаосом». Теперь им понадобилась Украина. Мы ответили Крымом. Но между нашими народами нет границ. Как бы ни наводила тень на плетень украинская революция, мы навсегда останемся потомками одного племени, общей православной цивилизации. Время западнизма проходит, наше время наступает. Это время другого миропорядка.

Оно объединит усилия в познании окружающего мира и извлечет блага из миролюбия. В этой задаче нам, писателям, отведена особая роль. Время ввести новую образовательную дисциплину – миротворчество, помочь понять, что нравственные нормы конфессиональных институтов, миротворческие инициативы гражданского общества должны лечь в основу национальной идеи, проникнуть во все стороны нашей жизни, помнить, что наши различия дополняют друг друга. Нам, писателям, необходимо преобразовать слово в слова любви, радости и толерантности, использовать все возможности для того, чтобы добродетели стали привычками сердца. В этом я вижу главное в нашей работе.

После речи Бабрыкин посмотрел в зал, скользнул взглядом по лицам тех, с кем еще недавно воевал, и только после этого раздались аплодисменты.

При выходе Кольцов неожиданно столкнулся с Бабрыкиным. Разойтись было невозможно, и Кольцов был вынужден пожать протянутую руку.

– Рад вас видеть, Александр Александрович, – заговорил Бабрыкин учтивым тоном, – поздравляю с успехами, с прекрасным фильмом, который мы с женой с удовольствием посмотрели.

Кольцов не остался в долгу и поздравил Бабрыкина с достойным выступлением на конференции. Неожиданно Бабрыкин отвел Кольцова в сторону и продолжил:

– А вот наш журнал вы напрасно обходите, Александр Александрович, у нас для вас всегда найдется место. Ведь мы с вами родственники.

Кольцов от удивления чуть не рассмеялся.

– Да-да, щенок от вашего Умки принес нам такое счастье, что мы вспоминаем вас только добрыми словами.

Он еще раз протянул руку и тихо шепнул:

– Простите нас. И не держите зла. Ведь зачем-то сказано им: «Любите врагов ваших, благословляйте, а не покарайте гонящих вас…»

Дело Алексея Ивановича Рассказ

И так в уме я изменял решенье,

Которое созрело у меня.

Данте Алигьери

Когда судья скрипучим голосом начал читать приговор,

Алексей Иванович наконец-то понял, что значит выражение «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». Объявленные девять лет строгого режима были как удар обухом.

Сразу возник вопрос: выйдет ли он из колонии живым, продолжит ли когда-нибудь педагогическую деятельность или встретит безносую на нарах?