Воровская яма

Слово взял редактор, критик и публицист Иван Кожанов. Он дружил с представителями разных взглядов и направлений в литературе и мечтал объединить авторов великих текстов, а не графоманов, заполонивших стены организации, в которой он оказался. Кожанов всегда выступал уверенно, тон был деловым, говорил блестяще. Внешне походил на молодого профессора, недавно назначенного заведующим кафедрой.

– Изменить ситуацию в нашей литературе, – искоса поглядывая на президиум, начал Кожанов, – можно только назревшей рокировкой и когда оценки будут ставить за тексты, а не за принадлежность к тому или другому течению в писательской среде. Вместе с тем, убежден, переломить ситуацию нашего национального угасания в литературе может каждый талантливый человек. Это может произойти в одночасье и станет революцией и эволюцией одновременно. И совсем необязательно, чтобы этот писатель был выпускником Литинститута. Повторяю, важен только текст! Но важны и судьи. А вот наши именитые судьи оставляют желать лучшего! К сожалению, вы и без меня их прекрасно знаете. Сегодня писателю нужна мужественная искренность. Напомню, искренность – важнейшее качество настоящего героя. Есть ли такая искренность в представленной книге Кольцова? Отчасти есть! Но беда в том, что только отчасти. Дело не в нашем современнике и великом поэте, о котором сказали что-то неблаговидное. О ком только сегодня не говорят – «царедворец». Многие даже хотели бы быть таковыми, но не получается. Сегодня дело в тексте! Его надо делать гениально-бесспорным, и тогда никакие интриги не смогут помешать рождению великого писателя. А вот как это делается, я напомню словами классика: «Надо чистить и подметать хижину своей души навстречу богам. Надо будить и поддерживать в себе волю к художественности, ибо все дело письма не в изобретательности, а в художественной изобразительности».

Кожанов посмотрел благосклонно на Кольцова и, слегка поправив свои библейские локоны, сел под аплодисменты присутствующих.

После речи Кожанова выступило еще несколько человек. Большинство обвинений свелись к тому, что Кольцов своими высказываниями наносит вред общему делу и ко всему прочему оказался неблагодарным к учредителям премии, которые выдвинули его в шортлист.

Неутомимый Капканов в короткой реплике намекнул, что необдуманные высказывания получили резонанс, поставили жюри в двусмысленное положение, и если Кольцов не извинится, придется, как это ни горько, предпринять самые строгие меры. На удивление всем выступил поэт Влас Карелин, заявив, что у нас за окном не тридцать седьмойц год, и если что ему и нравится в Кольцове, так это умение быть самим собой и не заискивать ни перед какими авторитетами. После завершения дебатов все воззрились на Кольцова в ожидании покаянного слова.

Кольцов понимал, что высосанное из пальца обвинение в его адрес в непочтительном отношении к великому поэту и гражданину попросту интрига, пущенная как повод, чтобы снять его с грядущей премии.

Ясно было, что денежную премию кто-то в последний момент решил присудить другому, а конфликт в ДТС стал прекрасным поводом для реализации этого плана. Кольцов по недостойному поведению Капканова без труда понял, кому обещана эта премия.

Взвесив все, он постарался успокоиться и решил, что это не повод потерять душевный покой. Он нехотя встал, чтобы произнести покаянную речь. Но в этот момент зазвонил мобильный телефон. Вместо звонка в его телефоне звучала запись голоса, который буквально вопил, что «срочно вызывают Кольцова». Когда участники высшего совета трижды услышали громогласное: «Срочно вызывают Кольцова!», все стали смеяться.

Это незначительное событие, как выяснилось в дальнейшем, в корне изменило ситуацию. Звонил директор музея. Он радостно сообщил, что ребята по его просьбе нашли Умку, которого, оказывается, украл сын поэта Устоева Тимошка, и что его застукали с поличным, когда он принес Умке какую-то заразу. Директор добавил, что Умка теперь у него в музейном вольере, чувствует себя хорошо и передает привет своему хозяину. Кольцов просиял и, поблагодарив директора, отключил телефон. Сердце его еще сильнее застучало, а глаза округлились от счастья. И тотчас он услышал отчетливый голос Умки:

– Врежь им, Моржик! Пусть Капканов подавится этими деревянными деньгами за премию. Ты готовишь сценарий, который стоит дороже всех сокровищ. Выше голову, Моржик, это не конец, мы еще повоюем!

Окинув торжествующим взглядом всех присутствующих, Кольцов неожиданно самым изысканным способом попросил разрешения прочитать одно стихотворение, в котором есть ответ на сложившуюся ситуацию. Все переглянулись, но приготовились слушать. Кольцов откашлялся и стал читать: