Восемь бессмертных

И действительно, перед небожительницей было трудно устоять: лицо — как цветок персика, белые пальцы — тоненькие, как молодые росточки лука. Богач Сян Гун двинулся за ней следом, будто привязанный; смотрел в восторге и не мог наглядеться. Он не мог осмелиться, протянув руку, прикоснуться к ней, и все продолжал следовать за девушкой на заплетающихся ногах. Заметив это, Хэ Сень-гу вспыхнула, будто щеки огнем опалило, но сама за себя постоять она не могла, поэтому обратилась к Ли Тхе-гуаю:

— Отец, я помогаю людям, как мы и договорились, но мне пришлось столкнуться с недобрым человеком. Как мне поступить в этой ситуации?

"Отец" рассмеялся:

— Мы и так задержались, потеряли время. Не стоит связываться с этим нахалом. Ты же знаешь, что простые смертные способны сильно пострадать даже от обычного прикосновения небожителей.

— Ты очень красноречив! Но мне не нравится, как ты рассуждаешь

А тут и помещик-богач оказался рядом. Едва взглянув на хромого, он подумал: "Да ведь это обычный крестьянин! Как же могла родиться такая изысканная красавица в простой бедняцкой семье; вот уж поистине, "из гнезда ку-рицы вылетел золотой феникс!" Однако если я хочу завладеть ею, я должен проявить учтивость". И, поклонившись, богач обратился к старику Ли:

— Уважаемый господин! Я заметил красоту вашей дочери. Почему бы нам не породниться домами?

— Я не против, — рассмеялся Ли, — но знаешь ли ты, что моя дочь очень искусна, а поэтому предлагаю тебе устроить с ней состязание в военной борьбе. Победишь ее — отдам тебе в жены. Ну, как, согласен?

— Нет, уважаемый господин, я не силен в военном искусстве. Никогда не увлекался, не занимался этим в молодости. Я считаю, что главное в жизни— деньги; даже если у тебя горы золота и серебра, все равно нельзя сказать, что этого достаточно.

Хромой Ли рассмеялся:

— Богатством меня не удивишь, это не диковинка, а в военном искусстве ты слаб. Что же делать Но бегать-то ты умеешь?

— Это можно.

— Вот и посостязайтесь. Дочь побежит впереди, а ты догоняй. Настигнешь — будет твоей женой.

Затем отец обратился к Хэ Сень-гу:

— Ну, давай, девушка, вперед! Ведь один твой шаг равен его десяти!

Девушка побежала, Сян Гун бросился вдогонку, думая: “Не может быть, чтобы я ее не догнал?” Но как “жених” ни старался, догнать не мог; ведь Хэ Сень-гу была небожительницей. Она как будто издевалась над ним: бежала то быстрее, то медленнее. Сян Гун уже запыхался, выбился из сил. По лицу струился пот, ноги подгибались; он сорвал с себя шапку и отбросил ее — и без того жарко!

Самое обидное, что за ним следовал хромой старик, ничуть не отставая и ничуть не запыхавшись, да еще посмеивался. Увидев, что Сян Гун отбросил шапку, старик тихо произнес: "Превратись!" И шапка тут же превратилась в каменную гору. Она и по сей день существует, являясь одним из красивейших мест в окрестностях горы Лао-шань, и так и называется: Сян Гун мао, т. е. Шапка Сян Гуна.

А двое молодых продолжали бежать. Сян Гун весь обливался потом, но одежду не осмеливался снять, — как он предстанет перед девушкой в голом виде? Поэтому он сбросил обувь и побежал дальше босиком. При этом старик Ли вновь, смеясь, приказал: "Превратись!" И обувь тоже превратилась в горы. Их так и называют: Каменные сапоги горы Лао-шань.

И чем же закончилось это состязание? Добежали они до дворца под названием Родник, и Хэ Сень-гу подумала: "Конечно, этот человек — негодяй, надо бы его проучить! Но с другой стороны, нельзя же заморить его до смерти." И она остановилась. Однако Сян Гун оказался не таким благородным. Он под бежал к Хэ Сень-гу и схватил ее за рукав:

— А ведь я догнал тебя!

В это время из дворца вышел хозяин; это был даос, который как раз начал выполнять упражнения с мечом по правилам старинной гимнастики тхай-цзи. Оценив ситуацию, он воскликнул громко:

— Что за невежа, что это за молодой злодей?!

Услышав это, Сян Гун ослабил хватку. А тут и хромоногий подоспел, посмеиваясь.

— Что ты смеешься, ты лучше скажи, как мне быть? — Обиделась "дочь".

— А ты сними рукав!

А и правда! Девушка проворно выскользнула из рукава. И когда она его снимала, а рукава были длинными, до пола, то слегка задела Сян Гуна по лицу. Как и предупреждал хромоногий, то, что для небожителя — легкое движение, то для простого смертного — сильный удар. Как только рукав коснулся лоснящегося лица Сян Гуна, он упал и кубарем покатился под уклон. И тут все увидели, что его лицо превратилось в блин, который пекут из муки, но только исходил от него какой-то фиолетовый отсвет.

Даос, сделав красивый выпад с мечом, обратился к старику:

— Как вас звать-величать, уважаемый?

— Имя мое— Ши Ба-цзы

А это— моя дочь, зовут ее Маленькая Жительница гор

Путь нам предстоит неблизкий, поэтому друг другу помогаем, друг друга поддерживаем. И, обернувшись к Хэ Сень-гу, он сказал:

— Пойдем, доченька!