Восемьдесят сигарет

Единственный сын Марины перебрался в Москву. Два раза в год он навещал её. Чаще не мог. От простого парня, даже с высшим образованием, Москва требовала чуть ли не круглосуточного служения взамен на скромный уют арендованной однокомнатной квартиры за МКАДом. Марина это понимала и ценила редкие визиты сына.

В сентябре прошлого года сельская школа закрылась, и Марина осталась без работы. Она была учителем математики, но с последним школьным выпуском в Залежено попросту не осталось ни одного ученика. Если бы не сын, который раз в месяц пересылал ей деньги, Марине пришлось бы совсем тяжко. Ещё клубника выручала. Женщина выращивала её на своем участке в три сотки; раскладывала по пластиковым пивным стаканчикам и несла к трассе на продажу.

Вот и сейчас она бережно срывала красные плоды, отбирая только самые крупные. Каждую ягоду Марина внимательно осматривала. Светлые пятна на кожице – признак незрелости. Такую ягоду продавать нельзя, потому что, сорванная, она уже не дозреет. Тёмно-бордовые плоды тоже не годятся: значит, переспела, в банке подавится, превратится в кашицу; кому охота такую покупать?

Летом половина села продавала клубнику. Конкуренция, как на городском базаре. Но Марина старалась собирать хорошую ягоду не только поэтому.

Ей было стыдно брать деньги за то, что она могла с лёгкостью, даже с удовольствием отдать даром, угостить. Ведь не жалко! Когда кто-нибудь останавливал машину, чтобы купить клубнику, Марина заливалась краской. Поначалу она думала продавать ягоду по символической цене, даже какое-то время так и делала, но очень скоро поняла, что это не совсем честно по отношению к другим таким же, как она, кто вынужден сидеть по целым дням у дороги и пытаться хоть что-то заработать.

«Ма, а ты у меня не промах, – смеялся сын в телефон, когда Марина рассказала ему об этом, – демпингуешь местный рынок!»

Смех его был деланным, сквозь горечь бессилия. Он знал, как тяжело матери приходится одной, и это его убивало. Он хотел забрать её в город. Копил деньги для первоначального взноса за ипотеку. Даже присмотрел пару неплохих вариантов.

Марина вспомнила вчерашний звонок сына.

«В августе, ма, в августе мы станем настоящими москвичами. Я двушку буду брать. От центра, конечно, далеко, сама понимаешь, но зато метро под боком. И школа рядом, я специально узнал. Может, сможешь туда устроиться по специальн…»

– Не дёргайся, коза!

От неожиданности Марина вскрикнула и выронила пластиковое ведро с клубникой.

Перед ней стоял мужчина. В руках он держал пистолет, дуло которого смотрело женщине в лицо.

– Кто ещё есть в доме? Только не пизди.

– Что… что вы хотите? – прошептала Марина. – У меня есть четыреста рублей. В кошельке…

– Я спросил, ты одна?! На вопрос отвечай.

– Да.

– Веди в хату. Бегом!

Следом за мужчиной с пистолетом подбежала молодая девушка. Она пригибала голову, стараясь укрыться от посторонних глаз со стороны улицы, если бы там кто-нибудь проходил.

– Убери ствол, совсем спятил! – шёпотом закричала она на мужчину и, присев рядом с Мариной на корточки, быстро заговорила:

– Не бойтесь! Прошу вас, не бойтесь. Мы не причиним вам вреда, даю слово.

Марина не сводила перепуганных глаз с чёрного дула пистолета.

– Нам нужна ваша помощь. Через несколько часов за нами приедут, и этот кошмар закончится для вас!

Мужчина с опаской посмотрел по сторонам и тоже присел.

– Хватит базарить! В дом надо идти. Спалимся мы тут, вашу мать!

Девушка метнула на него гневный взгляд.

– Да убери ты пистолет! Ты же пугаешь её.

Мужчина опустил оружие, но прятать за пояс не стал.

– Послушайте, – снова обратилась к Марине девушка, – через несколько часов мы исчезнем из вашей жизни, как дурной сон. Поверьте, вам ничего не угрожает. Просто делайте, что он вам говорит, и, пожалуйста, пожалуйста, умоляю вас, не пытайтесь убежать, просто потерпите немного, и всё закончится.

Она отвела глаза в сторону. Устало потёрла лицо и проговорила:

– Нам нужно убежище. Больше ничего. Просто убежище.

Даже сквозь отупляющий ужас Марине показалось, что девушка говорит искренне. А может быть, ей просто хотелось, чтобы это было именно так. Но в любом случае легче от этого не делалось. Пистолет был в руках мужчины. А он-то ничего не обещал, и исчезать, словно приснившийся кошмар, не собирался.

31

Токарь свернул с просёлочной дороги, когда на горизонте замаячили первые дома Залежено.

Слева тянулся лес. Токарь загнал машину в заросли деревьев и наспех забросал её ветками и сухим валежником, которые валялись тут же. Отойдя на несколько метров, критически осмотрел плоды своих усилий.

Нина находилась поодаль, возле дороги, и наблюдала за происходящим. Рядом с ней друг на друге стояли пять ящиков с яблоками.

– Пойдёт, – сказал Токарь, пробираясь через кусты репейника обратно к дороге. – Думаю, ближайшие несколько часов машину точно не обнаружат. А может, и больше. Как масть попрёт.

Они закурили.

– Видишь вон там дом? – спросил Токарь.

Солнце висело над посёлком, и чтобы хоть что-то разглядеть, Нине пришлось прикрыться рукой.

– Да.