Восемьдесят сигарет

Нет. Ничего он мне не сделает. Главное – не давать ему шанса. Это несложно. Мне даже не нужно тушить гнев в своих глазах. Его там нет. Один только страх. Это липкое чувство не покидает меня ни днём, ни ночью. Иногда страх утихает в часы относительного спокойствия, переходя в фазу хронической тревоги, но только лишь для того, чтобы аккумулироваться и снова парализовать мою волю.

Я не дам тебе повода, урод.

Шиломбрит замолкает. Он ждёт. Ждёт моей реакции.

Напрасно. Мы оба знаем, что я не позволю себе дерзости.

Его ненависть натужна. Искусственно взращена на совершенно непригодной для неё почве. Она тускнеет и быстро завядает.

«Пидар-р-р-эас нераспакованный», – растягивая слова, бросает мне Шиломбрит и возвращается под свой душ.

32

Дом Марины был одноэтажный, с двумя комнатами и кухней с большим окном, выходящим на участок.

Не выпуская женщину из поля зрения, Токарь осмотрел комнаты. Нужно было убедиться, что, кроме них троих, в доме никого больше не находилось. После чего он задёрнул шторы на всех окнах.

– Сюда иди, – он указал Марине на небольшую комнату с одноместной кроватью и старым телевизором. – Посидишь пока тут. Кто ещё может прийти? Дети, муж?

– Я живу одна. Сын в городе. Муж умер.

Токарь обратил внимание, что на дверях комнат стоят щеколды.

– На кой лях тебе двери закрывать, если ты одна живёшь, а? – Токарь сунул женщине дуло тэтэшника под самый нос.

– Я вам правду сказала. Я одна. Раньше со мной сын жил. И девушка его. Вот они и поставили, взрослые ведь, у них своя жизнь, – испуганно сказала Марина и быстро прибавила, – но они уже давно в Москву переехали. Я одна, честно вам говорю.

Токарь заметил мобильный телефон на тумбочке, на которой стоял телевизор, и сунул его в карман.

– Пока побудет у меня. Не ссы, не заберу.

Пошарив глазами, он увидел старый потрёпанный халат, висящий на металлической спинке кровати. Взяв его, Токарь вытащил пояс, после чего приказал Марине завести руки за спину. Одним концом пояса он связал женщине запястья, а другой закрепил узлом на батарее, тянувшейся вдоль стены от печки, которая находилась в комнате побольше. Убедившись, что Марина привязана надёжно, Токарь вышел за ящиками.

Всё это время Нина молча стояла в дверях и смотрела на Марину. Каждый раз, когда ей удавалось перехватить взгляд женщины, она виновато улыбалась и медленно моргала, стараясь тем самым хоть как-то успокоить её, дать понять, что всё будет хорошо.

Марина же сидела на коленях и тихонько всхлипывала.

Токарь вернулся с последним ящиком, пристроил рядом с остальными и закурил.

– Теперь слушай меня внимательно, – сказал он Марине, выпуская дым. – Убивать тебя никто не собирается. И я тебе объясню, почему. Час назад я прострелил…

– Нет-нет! – замотала головой Марина. – Не рассказывайте мне, не надо! – Она вспомнила из детективных книг и сериалов, которые иногда скрашивали её одинокие вечера, что преступники чаще всего делятся о себе и своих планах лишь в тех случаях, если не собираются оставлять свою жертву в живых. – Не говорите мне, я не хочу знать, и в полицию я тоже не пойду…

– Да ты хоть в Гаагу пиши, мне похуй! – перебил Токарь. – Я тебе просто хочу объяснить, почему ты можешь не трястись за свою шкуру. Убивать тебя – не резон. Ничего нового ментам ты всё равно не расскажешь. Я думаю, что моя фотокарточка, – он указал на своё лицо, – уже крутится по всем местным каналам. Я не маньяк, без надобности грех на душу не возьму. И говорю я тебе всё это не потому что я такой прям до хера хороший. Просто я надеюсь, что если ты въедешь в суть происходящего и поймёшь, что мы сюда не за твоей жизнью пришли, то не станешь пытаться свалить или ещё что-то в этом роде выкидывать, а тихо-мирно дождёшься, когда мы съебёмся, и тогда можешь пиздовать куда хочешь, хоть на Первый канал иди и там рассказывай обо мне во всех подробностях. Можешь даже отсебятины наплести, что у меня рога и хвост, как у дьявола, мне будет уже насрать, я буду далеко-далеко, ясно тебе? Но сейчас ты побудешь с нами. Потому что, пока мы здесь, полиции вовсе не обязательно сюда приходить, а ты, само собой, попрёшься именно к ним, если дать тебе сейчас уйти.

Марина хотела что-то возразить, но Токарь выставил ладонь перед её носом.

– Если ты скажешь сейчас, что ни в какую полицию ты не пойдешь, отпусти мы тебя, то я выстрелю тебе в живот…