Восемнадцатый

Потом они разгружали катер, переставляли энергоустановку с флаера и переделывали крепежную систему с одного длинного троса на несколько более коротких. В этот раз нырять пришлось Ямакаве, потому что Эйзенхауэру не хватало ловкости долезть сквозь стволы до видневшейся под ними находки. Когда капсулу дернули первый раз, один из тросов отцепился, и компьютер не справился со стабилизацией. Машина почти по крышу ушла в воду. К счастью, многофункциональные исследовательские катера могли использоваться и как подводные лодки.

Нанырявшиеся в ледяной воде (благо хоть погода выдалась жаркая), разобравшие и собравшие назад флаер, и чуть не утопившие катер, вейверы были вознаграждены практически целой и сохранившей герметичность капсулой третьего слоя. На базу они добрались только поздним вечером. Завтра артефакт предстояло отвезти на орбиту, для вскрытия и расшифровки. На планете для этого не хватало ни рук, ни аппаратуры, ни вычислительных ресурсов.

Однако, вся эта чехарда не отменяла необходимости зайти в медпункт и обсудить ситуацию с Громовым. Вдох. Выдох. Отодвинуть створку.

В нос внезапно ударил яркий, насыщенный аромат, настолько неожиданный, что Вернон на секунду замер в дверях. Мята. Доктор Оливо обернулся к своему гостю от откидного столика с двумя парящими кружками, и молча сунул тому квадратик индикатора состояния в пленочном блистере. Ямакава безропотно приклеил это чудо медицинской техники на шею, подождал, когда он нагреется до температуры тела, и только тогда шагнул с порога внутрь. Некоторых своих пациентов Роб никогда не спрашивал о самочувствии, просто клеил датчик. Эмоциональное состояние Ямакавы Робин с первой же встречи полагал диагнозом, и играть в угадайку по внешним проявлениям в его намерения не входило. Вернон покорно принял это правило. Врач взял кружки, протянул одну из них лидеру планетологов.

– Что это? ― внутри – теплая, желто-зеленая прозрачная жидкость.

– Травяной чай. Укрепляет иммунитет, способствует защите от респираторных инфекций.

Ямакава посмотрел на Роба как на психа. Тот стойко выдержал взгляд, будто бы не он лично каждые полгода своими руками вкалывал каждому члену команды комплексную вакцину от двухсот возбудителей ОРЗ.

– Первый урожай. Вязиницына передала.

Вернон снова посмотрел на кружку. Этот запах… Такой вкусный, такой успокаивающий. Ямакаве показалось, что он кожей чувствует, как лимонно-желтый индикатор на его шее зеленеет от затапливающего мозг ощущения безопасности, словно нет где-то за тонкими стенками контейнера гребанного Ковчега, только новый, живой мир, полный чудес и будущих открытий. Тем не менее, где-то на задворках сознания с момента входа в лазарет тихо, но настойчиво звенел тревожный колокольчик: что-то не так.

Вернон отхлебнул теплую жидкость и…

“Не та! В нашей комплектации другая мята!” Внезапное озарение пришпорило мысли, и они понеслись бешенным галопом. “В терраформационной коллекции нет мят вообще!..”

Роб, разглядывающий какие-то графики на своем планшете, удовлетворенно кивнул, словно реакция подтверждала его предположения.

“Люди с Ковчега не только провели терраформирование, они начали колонизацию. Где-то на Вудвейле есть… или, скорее, было поселение людей!.. Стоп.” На это нет ни времени, ни ресурсов. Неимоверным усилием выпихивая из своей головы гудящий рой вопросов, Вернон заставил себя сосредоточиться на текущих проблемах.

– Что с Громовым? ― решение должно быть принято сегодня, но у Ямакавы не хватает данных.

Оливо сделал глоток из своей кружки.

– Ровазин не ведет напрямую к деградации ментальных функций, ― начал он. ― На первых стадиях этот препарат усиливает нейропластичность.

– Ты хочешь сказать, он ускоряет обучение? ― Вернон знал, что если Роб решил выдать блок теории, эта информация критически необходима для правильных выводов, и поэтому не торопил друга.

– Я бы не назвал это обучением, скорее тренировкой. Проходящий по нейронам сигнал фиксируется в связях значительно активнее, чем при нормальном функционировании нервной системы. Ускоряется выработка рефлексов…

– И усиливается зацикленность на назойливых мыслях, ― подхватил Ямакава.

Вейверы помолчали. С момента прибытия на Вудвейл Моррис ввел ненавязчивый еженедельный мониторинг уровня тревожности. И Роб, и Вер знали, что этот показатель для команды планетологов существенно ниже, чем в среднем по экспедиции. Более того, цифры были даже меньше, чем на Хилмиде, во время подготовки. Оливо полагал, что, как ни парадоксально, текущий уровень неопределенности оказался весьма комфортным для бывших разведчиков, ведь они привыкли к значительно более тяжелым стрессам. Объективно измерить навязчивые мысли практически нереально, но степень тревожности ― хороший предиктор. И он безбожно врал на вейверах.

Робин снова отпил ароматного чая. Сегодня он отпустил Громова за час до обеда, вколов ударную дозу успокоительного и снотворного, так что сейчас тот спал в своей комнате.

– Я пытался построить модель, чтобы предсказать, может ли это повториться с кем-то ещё, ― извиняющимся тоном сказал врач, ― но я медик, а не математик.