Восемнадцатый

Вернон едва заметно вздрогнул от неожиданности. Теперь он практически не видел, что происходит вокруг, но смутное беспокойство по этому поводу было легко отодвинуто на задворки сознания. Компьютерное представление ядра Ковчега выглядело как слегка помятый пластиковый мяч, застрявший в хаосе пластин и струн, частично заполненных металлом и камнем. Центральный шар красиво переливался мелкими деталями по краям, но внутренний объем был пуст: нет данных. Чуть сплюснутая сверху и вытянутая вниз серая зона была проткнута штырем плоского пространства, созданного катером Филипа и переносными щитами. По показаниям, собираемым вдоль этого коридора, компьютер смог восстановить крупномасштабные градиенты полей, но за передним щитом всё ещё сохранялась зона неопределенности.

Дебора бросила очередной зонд. Его показания подсветились на модели ярким витиеватым всполохом, но были забракованы алгоритмом, как противоречащие предыдущим.

– Деб, смести щит на полтора метра вправо.

Это в пределах действия другого щита, так что никакой опасности нет.

– Мик, максимальную мощность на этот щит. Нам надо переместить второй.

Дождаться, когда поле выровняется, и намеченная для второй пластины точка станет плоской.

– Джамиль.

Вместо слов отправить схему желаемого расположения щита в дополненную реальность Ал-Каласади.

– Мик, выровнять мощность.

Теперь на конце прокола, ведущего от катера к центру аномалии, образовалась небольшая сфера.

Дальше ― молча. Слова излишни. Отправить каждому траекторию, по которой надо пройти, и точку, в которой надо встать, с примерным таймингом. Дебора ― слева, Наум ― слева спереди, Джамиль ― справа спереди, Якоб ― справа. Самому тоже двинуться к своей позиции, в центре сферы, чуть ближе к переднему краю, где на границе безопасного пузыря кипит квантовая пена.

Точность модели стала расти, сначала медленно, на тысячные процента, затем ― чуть быстрее. Миллиарды сверхчувствительных планковских датчиков на скафандрах и в металлических шариках у каждого в подсумках ― настоящее технологическое чудо. Аппарат по их выращиванию ― единственное полноценное производство, которое они привезли с собой, и чтобы получить вторую линию, потребуется не менее пяти лет. “Это не срочно”, ― простая мысль приятно согревала. Всё идет по плану. Они справятся.

Рост индикатора точности модели замедлился.

– Мы достигли плато, ― Рене.

– Что-то мало как-то, ― в микрофоне слышно, как Гамилькар чешет щетину. ― Всего девяносто два и семь. На Нью-Церере было за девяносто восемь, да и на Аделаире тоже.

– Там решетка была в сотню раз крупней. Нам хватит мощности, чтобы перекрыть погрешность.

Следующим словом должно было стать “Отходим”, но Ямакаву перебили.

– Да ты просто боишься! ― вместе с этой презрительно брошенной фразой Громов шагнул вперед, за пределы безопасной зоны. Индикатор точности шевельнулся в третьем и четвертом знаках. Ямакава медленно моргнул. ― Что, эта безопасная зона рассчитана с ещё меньшей точно?…

– Якоб, нет! ― визг Рене бьет по ушам, но, конечно же, слишком поздно.

Громов исчезает в гравитационной вспышке.

Аккуратная округлая клякса, которой представлялась визуализация аномалии всего мгновенье назад, полыхнула во все стороны протуберанцами искажения пространства. “Данных уже достаточно, щиты с этим справятся”.

Ямакава молчал.

Молчали и остальные.

Рене до крови прокусила губу, поняв свою ошибку: крики делают только хуже, они впечатывают страшные моменты в память. Не стоит озвучивать ужас, даже про себя. Эгоистично и рационально: молчать, дышать, слушать стук своего сердца. Ждать. Невозможно уклониться от всепроникающей и невидимой гравитации, и поэтому единственный сколько-нибудь разумный вариант ― это не двигаться и не мешать компьютеру подавлять всплеск. Не бросаться на помощь. Не убегать. Не паниковать. Так неестественно для саванной обезьяны. “В этом аспекте вейверы ушли от остальных приматов дальше всего”.

Шевельнулся только Джамиль, хладнокровно и расчетливо, вперед и в сторону от остальных: по некоторым наблюдениям за аномалиями в мощных полях, из нескольких объектов возмущение смещается к тому, что движется относительно центра аномалии. Один из всплесков был остановлен щитами в двенадцати сантиметрах от забрала шлема Ал-Каласади. В отличие от Якоба, тот четко следовал предписанию не пересекать нарисованную моделированием границу. И расчеты были точны: мощность всплеска от падения одного человека в аномалию Алия оценила с погрешностью в три миллиметра.

Минута. Другая. Третья.

– Мик?

– Мощности хватает, мы готовы к деактивации.

– Рикардо?

– У нас порядок.