Восемнадцатый

Щиты успешно подавляли всплеск. “Похож на вызванный катером Геры. Даже основных протуберанцев тоже шесть. Специфика ДМЗ 4-2?” Точность модели ― 99,84782. Теперь это самая изученная аномалия за всю историю деактивации Ковчегов. “Эти цифры не стоили твоей жизни, Громов”. Вернон до боли стиснул челюсти. Смелый, задиристый зубоскал, любивший полеты больше всего на свете. Со смешанным чувством облегчения и раскаяния Ямакава понял, что не справился: холодную рациональность командира вейверов разнесло в клочья шквалом эмоций, сравнимым по своей разрушительной силе с Ковчегом в системе Аделаир. Отчаяние, паника, всепоглощающее чувство вины перед теми, кого он не смог спасти. В этой бушующей плазме сгорала последняя тень того, что оставалось в нем от Вервольфа. “Я никогда больше не выберу миссию. Никакая миссия не станет для меня важнее жизней”.

Мучительная бесконечность резко оборвалась: 0,8 секунды потребовалось скафандру, чтобы распознать опасную ситуацию и впрыснуть в идущую к мозгу артерию коктейль высокотехнологичных молекул. Зарождающаяся истерика быстро перешла в тупую, ноющую боль, не дающую сосредоточиться и замедлявшую реакцию.

Но теперь это было не принципиально, ведь оставалось только вернуться на катер.

* * *

Вудвейл, 2550-07-04 08:15

Рене сидела в открытой двери катера с парящей кружкой в руках, свесив ноги в бездонную пропасть. Тонкие эбеновые пальцы на белом пластике. Утренний туман, поднимающийся над Винегретом, делал долину таинственно сказочной, только вот самое страшное чудо этого места больше не существовало. Сейсмодатчики показывали небольшое усиление активности, но купол над полостью, образованной аномалией, всё-таки выдержал.

Головой на коленях Декарт лежала свернувшаяся в клубочек Алия. Каштановые волосы рассыпались по полу. Её кружка стояла на самом краю, возле согнутых ног. Вернон сидел в штурманском кресле, сложив ноги на край приборной панели и вращая перед собой голографическую модель долины.

Начинался второй день после операции деактивации Ковчега на Вудвейле.

Сегодня основной корабль вернулся на орбиту, и сейчас на базе наверняка кипела работа. Ямакава механически отхлебнул черную жидкость. Крутнул висевшую перед ним модель в другую сторону. От аномалии не осталось и следа, так что это дежурство было скорее перестраховкой. А может, и попыткой спастись от неизбежной суеты, которая должна была захлестнуть маленький поселок.

Позавчера ночью дежурили оба катера. Примерно через час после того, как они выбрались на поверхность, прилетели Колмогоров с Барабур и Оливо. Врач всех осмотрел и отобрал для утреннего дежурства Гамилькара и Рика. Остальным велел возвращаться на базу, но Вернон сказал, что тоже останется. Робин долго смотрел на своего друга. Успел уже к тому моменту глянуть логи скафандра. Датчик состояния ― оранжевый, но у остальных не лучше. Трое ― надежнее, чем двое, и Ямакава ― самое подходящее дополнение. Роб разрешил ему остаться.

В обед прилетели Гвен, Лера и Наум, сменить их. На одном катере слетали к погасшему ядру Ковчега. Всё в порядке. Ямакава отправил Наума назад на базу, остался дежурить.

Вечером прилетели Ли Ем и Джамиль. Вдвоем.

Катер висел над долиной для оперативного сбора данных с сейсмодатчиков: их мощности не хватало чтобы взаимодействовать со спутником напрямую. Купол над пещерой вел себя смирно, хотя, судя по показаниям, в первые часы что-то там всё-таки обвалилось. Наблюдать за этим местом придется ещё долго, ведь радиоактивное загрязнение никуда не делось, и если холм обрушится, это может стать проблемой.

Утром прилетела Алия, прихватив с собой Рене, явно чтобы иметь возможность присматривать за обоими товарищами, вызывавшими у нее беспокойство.

Вернон закрыл глаза. Запихнул в себя ещё один глоток жидкости. Вот он сидит, живой и здоровый, без ожогов на пол-тела, со всеми органами и конечностями. Остальные тоже вроде в норме, метаболиты активного ровазина нашли только у Джамиля, и то в количестве гораздо меньшем, чем у любого из троих попавших под вспышку в день обнаружения Ковчега. Это кажущееся благополучие лишь усугубляло проблему. В развед-экспедиции, где полсотни человек, ежечасно рискуя собой, собирают бесценные крупицы знания и осознанно обменивают жизни на безопасность и процветание человеческой цивилизации, там смерть ходит за тобой по пятам, пьет с тобой черную дрянь из пакета с надписью “Кофе”, спит с тобой на одной койке, смотрит на тебя твоими же глазами из отражения в забрале скафандра. Там терять тех, кто бьется с тобой плечом к плечу, так же тяжело и страшно, но справляться с этим ― парадоксально легче.

Вернон перевел расфокусированный, не видящий взгляд с блеклой в ярком свете модели на солнечный летний день за ветровым стеклом. Катер висел в десяти метрах над лесом. В открытый шлюз втекал горячий, пахнущий медом и мхом воздух. На капот неподвижной машины приземлился синий, переливающийся жук, огромный, с ладонь размером. Как кто-то, вернувшись из Ада, может так нелепо погибнуть в Раю?