Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи

Джонни Дрейк стоял к стене спиной – так ему было проще сражаться. Он знал, что у него весьма недурные шансы, и потому зловеще улыбался. Правда, выбраться из затопленного метро было невозможно, а его противники… Что ж, их было шесть, включая сумасшедшего киллера, несколько агентов иностранной разведки, двух жуликов с холодными лицами и затаившегося в тенях мужчину с Востока – должно быть, самого Фу Манчу. Большинство нападавших вооружились огнестрелом, а один даже мечом. В руках у Фу Манчу был огнемет.

– Ладно, – сказал Джонни Дрейк. – Вы сами напросились.

Но он не успел выстрелить. Один из тех, кто ему угрожал, стал выглядеть еще более зловеще, пока остальные… Вообще-то, те растаяли и вернулись в свой мир сновидений, а Фу Манчу, забрав огнемет, ушел досаждать Нэйланду Смиту. И все исчезло, включая затопленное метро.

Так вот, оставался только толстяк с лицом суслика, мистер Генслер, и он, подкравшись со спины, заглядывал через плечо Джонни в криминальный журнальчик, раскрытый на прилавке. Появление мистера Генслера можно было легко предугадать, ведь от него по необъяснимой причине вечно несло ревенем.

Предупрежденный таким образом Джонни украдкой обозрел музыкальный магазин, убедился, что ни один призрак не улизнул из его полуденных грез, и лихорадочно закопался в стопки грампластинок, в тщетной попытке спрятать под ними журнал. Как печально, подумал он, что для него, молодого парня двадцати двух лет, нет другой работы, кроме места продавца в музыкальном магазине Генслера. Год назад его радовала возможность получать стабильное жалованье, да только в то время Джонни знать не знал Генслера.

Запах ревеня становился удушающим. Нервный Джонни рылся в пластинках, как вдруг дорогой альбом выскользнул у него из рук и разбился об пол. Кривясь от мысли о том, что из его зарплаты вычтут шесть с половиной долларов, Джонни нагнулся за осколками пластинки, а вставая, встретил злобный взгляд побелевшего от ярости мистера Генслера.

Джонни подавил желание нырнуть под прилавок.

К его изумлению, неприятное лицо Генслера резко поменялось. Мужчина заулыбался. «Это он покупателю», – понял Джонни.

– Добрый вечер, мисс Моффат, – сказал Генслер. – Вы за новой пластинкой?

Чуть взъерошенный Джонни выпрямился, а Генслеру ответил приятный голос:

– Пожалуй, да. Как раз вышел новый диск Бинга Кросби…

– Ну конечно! Вверяю вас заботам мистера Дрейка.

И Генслер направился в подсобку.

– Здравствуй, дорогой, – шепотом сказала мисс Моффат.

– О, родная! Чудесно выглядишь!

Казалось, Джонни вот-вот прыгнет к ней через прилавок, и девушка поспешно отступила. Вся нежная и розовая, она была весьма хорошенькой, скорее милой, чем головокружительной. Ее звали Дина. Джонни считал, что ее имя – лучшее на всем белом свете. Может, он ошибался, но кто его знает?

Оба удалились за стеклянную дверцу маленькой кабинки, где Джонни ловко вставил пластинку в проигрыватель. Под прикрытием музыки он высказал несколько метких наблюдений, в основном касавшихся достоинств Дины – как явных, так и скрытых.

– Хочу тебя поцеловать, – горячо добавил он.

– О боже! Не сейчас, Джонни. На нас смотрит Генслер. Думаешь, мне стоит ходить сюда каждый день? Тебя могут уволить.

– Да я чуть ли не мечтаю, чтоб меня уволили, – угрюмо сказал Джонни. – Денег, что он мне платит, не хватит даже на свадьбу.

– Вообще-то, у меня есть работа, – практично сказала Дина.

– Но это я должен тебя содержать!

– О, что за глупышка! – прожурчала Дина и сразу добавила: – Но такой благородный. Обожаю тебя.

На большее времени не было. Даже в кабинке зловеще веяло запахом ревеня, который напоминал о Генслере. «Встретимся вечером в парке. В обычное время», – произнес Джонни, и вскоре Дина отбыла, держа пластинку Кросби под мышкой и прижимая ее восхитительной розовой ручкой.

Генслер проводил ее взглядом.

– Постоянно к нам захаживает. Ну-с, закрывай магазин. Я уехал. – Он уже надел пальто и тяжело, как танковая дивизия, направился к двери, но вдруг развернулся и взглянул на Джонни: – А ту пластинку, что ты разбил, я вычту из твоей зарплаты.

Казалось, эта мысль улучшила ему настроение. Так он и ушел, размышляя о чем-то, явно дурном.

Джонни вздохнул. Ему жилось нелегко, но если бы он мог себе позволить жениться на Дине, то был бы счастлив. Приуныв, он принялся закрывать магазин. Щелкнул всеми выключателями, опустил жалюзи, нашел тряпку и любовно стер с радиол незримые следы музыки. На пьедестале пристрастий Джонни радио было бронзовым призером, криминальные истории – серебряным, а имя Дина, разумеется, заслуживало золота.

Он взглянул на наручные часы: уже пять. Что ж, он был не слишком голоден, так что вполне мог вместо ужина спуститься в подвал магазина и провести там пару часов наедине с самодельным радиоприемником. Джонни собрал его из запасных деталей, купленных у Генслера за полную цену (плюс налог с продажи – Генслер был последним скупердяем). Вдобавок, сэкономив пятьдесят центов на ужине, можно было купить Дине букетик цветов.

И Джонни отправился вниз, навстречу судьбе.