Восход Ганимеда

Мир не делился на черное и белое. Он был полон полутонов и действительно походил на зыбкую трясину обстоятельств, по которой тяжело пройти прямо, не провалившись и не испачкавшись… Но этот дом, маленький мирок семьи, куда она случайно попала, обогатил ее сознание так, как не мог сделать ни один самый совершенный обучающий компьютер…

Сумерки ее души не рассеялись, наоборот, они стали гуще, осязаемее…

Она не имела морального права находиться тут.

Она хотела бы подойти к отцу Семена, но не нашла в своей душе ни слов, ни сил.

У нее была своя жизнь. Где-то поблизости ее возвращения ожидали двое в «Лендровере»… За тысячу километров отсюда, в вязкой, наполненной страхом тишине квартиры, сидел Колышев – окончательно свергнутый с пьедестала божок… В одной из больниц лежал подключенный к аппаратуре поддержания жизни Антон Петрович.

Спустившись вниз, Лада огляделась, но матери Семена нигде не оказалось, ни в столовой, ни в коридоре.

Облегченно вздохнув, она взяла свою сумку, ощутив вес спрятанного в ней оружия, и вышла, плотно притворив за собой дверь.

Почему-то ее не покидало призрачное ощущение того, что ступает она уже не по земле, под ногами Лады медленно, лениво колыхалось то самое болото, на зыбкой поверхности которого любой неверный шаг означал для нее лишь одно – смерть.

* * *

Машина поджидала ее на краю парка.

Двое, что сидели в сумеречной, прохладной тиши салона, напряженно смотрели в одну и ту же сторону: на красный забор с металлической калиткой, откуда должна была появиться Лада.

– Почему она пошла внутрь? – нервно комкая край носового платка, спросил тот, что был за рулем.

Его спутник промолчал. Он уже высказал все, что мог, по данному поводу и теперь просто ждал развязки событий.

Она появилась внезапно.

Бесшумно отворилась дверь дома, и в тени парковой аллеи прозвучали ее шаги.

На этот раз на ней не было солнцезащитных очков. Лада шла, не оглядываясь назад и не озираясь по сторонам. Ее губы были поджаты в горестную, упрямую линию, кисть правой руки тонула в глубинах перекинутой через плечо дорожной сумки.

– Там пистолет, – без колебаний констатировал водитель.

– Это ничего не меняет, – негромко ответил пассажир. – Я справлюсь сам. Нет смысла рисковать.

– Но…

– Никаких протестов. Я был прав, – открывая дверь машины, произнес он.

В этот момент Лада, уловив звук отчетливо клацнувшего замка, начала резко поворачиваться, и одновременно на темной ткани дорожной сумки, в такт ее движению, выросла небольшая выпуклость, там, где изнутри в нее уперся пистолетный глушитель.

Она завалила все. Все испытания, тесты, все, что только возможно завалить. Позволила обвести себя вокруг пальца, и теперь ей уже было все равно, она понимала, что приговорена тем непонятным, неведомым ей кругом обстоятельств, который сомкнулся вокруг нее жестоким, неразрывным кольцом.

Двое из «Лендровера» наверняка поджидали ее тут.

В ее душе царила абсолютная пустота. Покинув дом, Лада вдруг отчетливо поняла, что там, вместе с отчаянным бессилием, осталась и ее непрожитая жизнь. Теперь она уже точно не сможет ничем помочь ни себе, ни Антону, скорее всего, именно тут, в этом парке, будет поставлена жирная точка в списке ее мучений…

Она не ошиблась.

От звука хлопнувшей сбоку дверцы по ее коже пробежал озноб.

Поворачиваясь на звук, она одновременно чуть надавила на курок, так, что палец заныл на упругой собачке спускового механизма…

– Лада!…

«Это НЕ ТА МАШИНА!..» – метнулась в ее сознании отчетливая, запоздалая мысль, но рефлекторное движение пальца уже невозможно было остановить, ткань дорожной сумки прорвалась маленьким обгорелым пятнышком…

Из простреленного радиатора «Волги» с правительственными номерами ударила шипящая, тоненькая струйка перегретого тосола…

– Антон!…

Костюм с чужого плеча мешковато сидел на его исхудавшей фигуре. Лада остановилась, словно обезумев… Она НЕ ВЕРИЛА ТОМУ, ЧТО ВИДЕЛА…

Это был Колвин. Похудевший, с землистым лицом, заострившимися чертами, точно такой, каким она видела его несколько дней назад, неподвижного, застывшего в состоянии между жизнью и смертью, под постоянным, попискивающим контролем реанимационных аппаратов…

Это был он…

Тонкие дрожащие пальцы Лады непроизвольно поднялись к лицу, зажимая рот. Сумка, соскользнув с ее плеча, глухо стукнула о землю.

Живой…

– Антон… – вдруг поверив в его реальность, горестно выдохнула она и, уже не смея удерживать брызнувших слез, кинулась к нему.

– Ладушка… – Он неловко прижал ее к себе, сам еще не до конца веря в то, что все происходит на самом деле.

В салоне министерской «Волги» водитель в чине полковника контрразведки сидел, потрясенно переводя взгляд со струйки бьющего вертикально вверх пара из простреленного радиатора машины на Антона Петровича и Ладу, которые, не замечая ничего вокруг, стояли, опершись о простреленный капот, и смотрели друг другу в глаза, не говоря больше ни слова.

У них не было слов. Да они в некоторых ситуациях и не нужны людям, чьи души только что прошли свой, личный тест на ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ.