Восход Левиафана

- А тебе это не помешало без лишних слов вступить со мной в схватку, - парировал бог войны. - Вокруг творился ад, я видел твое божественное происхождение и рассудил, что ты очередное воплощение Уицилопочтли. От меня ускользнула истинная причина гибели четвертого воина.

- В общем, мы схлестнулись, - улыбка Рокеронтиса стала еще шире. - Никогда не забуду ту схватку. Никогда я не бился совершеннее, чем в ту ночь! Представь себе, Карн, я вообще то был там мимоходом. В Америку прибыл двумя годами ранее с экспедицией Веласкеса. Потянуло на Родину, серьезно. Ведь она у меня, как ни крути, есть! Но на север тогда никто не плавал, и я думал неспешно пересечь континент, ностальгируя о прошлом.

- Но, разумеется, не мог пройти мимо столь увлекательной авантюры, как испанская конкиста! - хохотнул Эрра. - Ты действительно неплохо бился. Полагаю, ты многих богов сумел бы одолеть.

- Но не такой пертый парень, как ты, да? - прошипел Рокеронтис. - А я ведь достал тебя пару раз, и резались мы на той поляне до самого рассвета. У тебя даже сабля сломалась, не помогли никакие чары.

- Твои хваленые катары тоже не устояли, - кивнул Эрра. - Но в рукопашной ты оказался не так хорош.

- Кажется, два сломанных ребра и перебитый нос красноречиво утверждали обратное, - Рокеронтис сложил руки на груди. Повествование явно подходило к тому моменту, который он был не рад вспоминать.

- Вот только я победил, - развел руками Эрра. - Безупречный бросок, ты так глупо открылся. Я уже занес над тобой то самое обсидиановое копье. И знаешь, что остановило меня?

Он пристально посмотрел на Карна.

- Я до сих пор этого не знаю, - сказал бог войны, мгновенно став серьезным. - Что-то почувствовал в нем. Что-то...  близкое мне.

- А когда я очнулся и понял, что еще жив, - продолжил за него Рокеронтис. - Все встало на свои места.

- Разумеется, - в глазах Эрры вновь блеснул озорной огонек, чего за ним ранее не замечалось. По крайней мере - не дважды за один разговор. - Ты ведь не затыкался. Стрекотал без умолку весь день.

- Я бы иначе сказал, - насупился бог кошмаров. - Но не суть. Я тоже что-то ощутил. Что-то, доселе мне не ведомое. Будто... будто мы были связаны судьбой. Только никому не говорите, что я позволил себе столь пидерастичную формулировку!

- Мы пошли в Теотиукан вместе, - резюмировал Эрра. - Путь занял гораздо больше времени, чем предполагалось. Но два бога - лучше, чем один. Тем более, что Тескатлипока не собирался прощать нам смерть своего брата. Мы перерезали с дюжину ацтекских богов и богинь, пока добрались до Теотиукана. Это была одна из самых жестоких и опасных наших вылазок.

- И попутно он меня завербовал, - хохотнул Рокеронтис. - Вставил мне концентрированную клизму прямо в мозг, прогнал что-то в режиме «они плохие, а мы хорошие». Ну, я и повелся. Любой бы повелся. А тут видишь, как вышло, вербовали то не в спасители мира, а в смертники!

И они с Эррой рассмеялись. Даже Тот улыбнулся. Вот значит как, подумал Карн. Чуть не убили друг друга, а потом поняли, что на одной стороне. И скрепили свежеиспеченное боевое братство в крови ацтекских богов. Тут он вспомнил легенду про Кетцалькоатля. Единственного бога в пантеоне ацтеков, которому не приносили кровавых жертв. Который прибыл «извне» и сумел «построить» местных богов, но вынужден был уйти по весьма неоднозначной причине.

- Погодите, раз вы воевали с ацтекскими богами, значит и о Кетцалькоатле знаете? - спросил он. - В смысле, знаете, кем он был и откуда пришел. Так?

Трое богов переглянулись.

- Среди нас есть лишь один, кто в состоянии силой своей безграничной воли усмирять и объединять самые древние божественные рода, - проговорил Тот с глубоким почтением в голосе. - Таким уж он создан, ему трудно противиться.

- Ты явно говоришь не о себе, - нахмурился Карн. - Улыбку Эрры едва ли можно назвать самодовольной, а Рокеронтис, при всем уважении...

- Да, да, - перебил бог ночных кошмаров, не желавший слушать, отчего Карн не считает его достойным столь эпичной роли. - Это не кто-то из нас троих. Тем более, что тебе уже сказали, кто это.

- Совершенно верно, - кивнул Тот. - Я так и сказал - среди нас есть лишь один...

Такая вот история, и сколько их Карн услышал, живя в митреуме, - не счесть. Но и запомнить все было трудно. В общем, он почти не возвращался домой, тем более, что шестнадцать часов в сутки (с восьми вечера до полудня) находиться там было опасно. С родственниками в этом плане проблем не было, Карн никогда особенно не любил своих многочисленных теть-дядь, и после трагедии, случившейся с их семьей, почти полностью разорвал с ними всякие контакты. Это была сугубо его личная инициатива, но никто не настаивал на обратном.