Восход Синей луны

– Это чертовски плохой план, – ответил Руперт. – Но лучшего у нас нет. Демоны не собираются уходить. Но если мы сразимся с ними, вы поймете, что они так же легко погибают, как любая другая тварь.

Король неохотно согласился:

– До тех пор, пока у кого-нибудь не найдется другого плана – ты слышишь, Харальд? – мы принимаем план Руперта. Через три часа начнется рассвет. За полтора часа до этого я хочу видеть всех здоровых мужчин во дворе замка. Если мы поторопимся, то успеем обучить и беженцев. Ровно через три часа ворота откроются, и мы дадим демонам бой, который они никогда не забудут. Это все. Руперт и Харальд, жду вас в своих покоях.

Король поднялся, кивнул склонившимся придворным и быстро зашагал в свои личные апартаменты, сопровождаемый охранниками. Придворные еще немного пошумели и разошлись. Верховный маг и астролог пошли вместе, обсуждая предстоящую битву. Все знали, что через несколько часов предстоит столкнуться с демонами и, возможно, погибнуть. Руперт всегда презрительно относился к придворным, вечно расфуфыренным, надушенным, напомаженным, умеющим красиво говорить комплименты и шаркать ногами. Но то, как сегодня они восприняли его предложение, произвело на принца благоприятное впечатление. Он не сомневался, что в назначенный час увидит их во дворе замка с оружием в руках. Ну а кто испугается, пусть сидит дома. От таких мало проку на поле битвы.

Руперт посмотрел туда, где стояла Джулия. Она беседовала с Харальдом и не обращала на юного героя никакого внимания. Руперт сначала подумал, что Джулия просто разыгрывает его, чтобы заставить ревновать, но в глубине души он, Руперт, по-прежнему ей дорог. Но теперь принц понял. В первый раз до него дошло, насколько естественно выглядела Джулия в своем придворном платье рядом с блестящим Харальдом.

«Я всего лишь второй сын, – с горечью подумал он. – Им и останусь. У Джулии не заняло много времени, чтобы понять, кто обладает реальной властью в нашей семье». Он в последний раз взглянул на белокурую принцессу и отвернулся. «Это не та женщина, которую я знал, – устало подумал он. – Это не та женщина, что была рядом со мною в Черном лесу. Не та женщина, которую я любил. Та Джулия оказалась просто иллюзией, грезой, порожденной одиночеством. Мне надо было сразу это понять».

И он направился в покои короля.

Джулия посмотрела ему вслед и закусила губу. Она хотела позвать его, но не позволила гордость. «Теперь он должен прийти ко мне. Я не заслужила холодности после всего, что пережила за все эти месяцы, когда считала, что он погиб и не вернется». Когда пришла весть, что Руперт наконец дома, целый и невредимый, Джулия не поверила, она не знала, плакать ей, или смеяться, или прыгать от радости и избытка чувств. Она приставала к Сенешалю, пока не выяснила, где комнаты Руперта, и прибежала туда, чтобы поздравить его с возвращением, но… «Он оскорбил меня. Я могла бы все объяснить, и про Харальда, и про свадьбу, но нет: он был слишком занят своим уязвленным самолюбием. Он не имел права так себя вести! Он не знал, каково сидеть тут, в замке, когда тьма смыкается над головой. Он ушел, дракон спит, а может, умирает, и ничего удивительного, что я обратилась к Харальду за поддержкой. С кем я могла еще поговорить?» Джулия до боли сжала кулаки.

Она поглядела на Харальда, который, в свою очередь, задумчиво смотрел вслед Руперту. «Да, в последние несколько месяцев Харальд занял важное место в моей жизни, однако я до сих пор сомневаюсь в своих чувствах к нему. Он добр, внимателен, и все же иногда от него веет таким холодом, что меня пробирает дрожь».

Безусловно, на Джулию производило сильное впечатление, как умно и спокойно Харальд справляется с делами, ухватывает суть вопроса, быстро находит верное решение. В последнее время король не в силах более один нести тяжкое бремя обрушившихся несчастий, смирив гордыню, обратился к помощи старшего сына и Сенешаля. И чем меньше король Иоанн появлялся на людях, чувствуя свое бессилие перед морем бед, тем больше на первый план выступал Харальд.